Друг
Шрифт:
Двое смертельно раненых ратусов из клана солдат лежали в конце коридора, слегка подрагивающие от вибраций маневрирующего корабля. Везде кровь, по полу разбросаны конечности, оторванные залпами Хранителей. Один ратус едва дышал, второй делал попытки встать, елозя когтями по полу и производя противный скрежет. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что они не выживут. Он прицелился, собираясь прикончить обреченных сородичей. Два выстрела, и страдания солдат будут прекращены…
Внезапно сирены смолкли, ударив по ушам оглушающей тишиной. Прекратились вибрации переборок, исчез фоновый гул двигателей корабля. Время словно остановилось. В нескольких метрах впереди стена вдруг поплыла, изогнулась дугой, открывая овальный
Беззвучно взвизгнув, солдат попытался поднять пистолет, но время, словно вязкая субстанция, лениво сопротивлялось любым движениям. Хранитель пролетел совсем близко, когда секунды застыли, остановившись окончательно. Пасть ратуса замерла в вечном крике, сознание выключилось. Пролетев по наклонной через коридор, Хранитель прошел сквозь противоположную стену, не обратив внимания на замершего ратуса.
Сознание вернулось к солдату, звуки хлынули на него со всех сторон. Оглушительно пальнул дезинтегратор, аннигилировав легирующее покрытие со стены. Раздался запоздалый визг. Для ратуса всё произошло почти мгновенно, он не успел даже разглядеть противника.
Раненые солдаты были мертвы, но ему повезло. Он знал, что всё живое гибнет вблизи деформирующего поля Хранителя. Он затравленно огляделся. Часть стены, куда попал заряд дезинтегратора, почернела от тепловой энергии аннигиляции покрытия, обнажив не подверженный разрушению антиматерией остов корабля. Уничтожить корпус может только изменение свойств пространства-времени, и тогда всё – солдата вышвырнет туда, где нет ничего, даже пустоты. Страшно. Он хотел поскорее добраться до склада со скафандрами и не бояться больше разгерметизации.
Проклиная Хранителей и Вождей Гегемонии, заставивших его лететь в забытую Духовным Пророком вселенную, солдат побежал по коридору, повинуясь приступу паники. Наконец, впереди показались двери отсека, где лежали средства индивидуальной защиты.
Он не хотел умирать. Он хотел всего лишь выполнить это задание и вернуться, патрулируя своей тройкой космолетов звездные просторы в родной, пусть и такой скучной и умирающей вселенной. Гегемония отправила тысячи исследовательских кораблей во все галактические Нити, и клан солдат прилетел сюда, сопровождая команды ученых. Чем они будут заниматься, солдата не интересовало. Ему хотелось домой.
Для себя он вдруг осознал, что хочет провала экспедиции. Чтобы вселенная не подошла для ратусов, чтобы клан разведчиков продолжил свои многолетние поиски. И пусть Исход случится когда-нибудь потом, через пару тысячелетий. Не при его поколении.
Лишь бы Гегемония не трогала его размеренную и такую спокойную жизнь.
В голове солдата промелькнуло яркое видение, как флот одним общим залпом уничтожает эту вселенную гиперпространственными бомбами и разворачивается домой. От приятной мысли шерсть на шее вздыбилась, визуально увеличивая ратуса, и он довольно зашипел. Солдат помнил, как работают бомбы такого калибра, по обучающим пси-фильмам – воспоминаниям тех, кто участвовал в последней войне с Хранителями. Континуум уничтоженной вселенной проваливается в подпространство, проглатывая звезды одну за другой, и метагалактика погружается во мрак, наполненная черными дырами. Постепенно все дыры сливаются в одну, и наступает коллапс. Многомерная сфера вселенной прекращает свое существование.
Тревожный звоночек в голове кольнул замечтавшийся мозг – если командир уловит его пораженческое настроение, то вожак клана прямиком отправит солдата в Утилизатор на удобрения. Никто не должен подводить клан. Копаясь в отсеке с защитными комплектами, он поспешно выбросил предательские мысли из головы.
Наконец, солдат нашел свой скафандр и радостно осклабился. Вернулась былая уверенность в себе, и он, проворно заползая внутрь защитного комплекса, довольно щелкнул языком по клыкам. Его теперь не пугали оборонительный кордон Хранителей и предстоящая высадка во враждебную вселенную.
Его звали Рхан, и скоро он поведет свое звено в атаку.
Солдат надел шлем, поморщился из-за крепления, вставшего против еще вздыбленной шерсти, подвигал шеей и пошел искать командира своей эскадрильи.
Глава I. Ссора
Я мрачно сплюнул на асфальт и глотнул еще пива. Недовольно поморщился.
Всё в этой жизни гадко! Гадкий мир, полный несправедливости, жестокости и преступности. Погрязший в коррупции город, так и не построивший общественных заведений для нормальных людей. Жирная, вонючая Нева, куда сливают отбросы с нескольких промышленных заводов, из-за чего в реке сгинули все утки и лягушки. Продажная политическая система, допустившая подобную экологическую катастрофу. Продажная и потому ненавистная, несмотря на то, что отец занимает в ней приличную должность. А может, как раз из-за этого! Сволочь!
Заплеванный ларек, где работают одни хамы и неучи, явно никогда не слышавшие вежливых слов. Противное теплое пиво, отдающее непонятно чем, точно не пригодным к употреблению.
Проклятый отец, постоянно указывающий, как надо жить.
Как всё это надоело!
Я встал со скамьи, оставив под ней недопитое теплое пойло, прошел тихий дворик и вышел на бегущий вдоль широченного Ленинградского шоссе тротуар. Здесь, на достаточном расстоянии от центра Петербурга, не так сильно ощущался серый удушающий смог, круглыми сутками парящий в небе подобно выцветшему вонючему покрывалу. Вдалеке среди тумана едва виднелись центральные небоскребы – гордость города, получившие такую же известность, как когда-то Эмпайр-Стейт-Билдинг до ядерной войны. За всё лето над Питером ни разу не было чистого безоблачного неба, царила удушающая жара и духота, как будто город находился в огромном закрытом подвале, где в грязи ползало пятьдесят миллионов человек.
Дорогу преградила огромная табличка, извещающая о проведении на тротуаре строительных работ. Я поднял голову, разглядел огромный погрузчик, внутри сидел на перекуре рабочий в желтой форме с надписью «Монолит» на спине. Как всегда, возводят очередной какой-нибудь офис по продажам. Монолит, мать их… Пришлось свернуть в переход и перейти шоссе. Стоило мне выйти из подземного перехода, как мощный столб пыли едва не сбил меня с ног. В эти дни, поздним летом, ветер дул в основном к Балтийскому морю, собирая пыль с огромной загаженной территории пригорода, и сейчас вся полоса движения была в непроглядном пылевом облаке, где медленно ползла колонна дорогих авто- и электромашин. С год назад отец покупал мне электрокар, но я разбил его в начале второго курса института.
Конечно, жаловаться на отсутствие денег мне не приходится – хоть какие-то плюсы жизни в семье с серьезным и привыкшим командовать отцом, чиновником высшего ранга в Госуправлении Содружества. Раньше, до переворота, он был мелким торгашом на восточном рынке, где зарабатывал сущие гроши, и потому трясся над каждой полученной копейкой. Но потом, в семьдесят пятом, вступил в тайную организацию «свободных людей», где за пять лет членства дорос до приближенных к руководителям этого общества. Создание космополитической партии. А потом, р-раз – и восстание, и переворот, затем захват власти, в результате чего он и его окружение оказались около самой ее верхушки. Рождение Содружества Объединенных Космополитических Республик. Расстрелы, повешения, пытки, ссылки всех недовольных, и через пару-тройку лет всё устоялось-успокоилось: люди смирились, общественность утихла, и жизнь потекла прежним руслом. Только теперь отец и еще десятые доли процента населения Новой России стали загребать миллиарды евродолларов, пользуясь своим положением. Мне было всего год, когда это произошло.