Друг
Шрифт:
По пути мы встретили Петруху. После повышения Артёма на новогоднем празднике Козлова перевели командиром в восьмой взвод вместо лейтенанта Конопли, вконец сорвавшегося с катушек и избивавшего в лагере рядовых. Искренне порадовавшись успехам физически покрупневшего Воронцова, Петруха вместе с нами направился в сторону расположения столовых.
Помещения столовых находятся в центральном блоке, герметично отделенном от остальных с помощью шлюзовых переходов, кроме того, здесь расположены стрельбища, тренажерные залы, симуляционные кабины. Вообще, каждый сектор имеет свою независимую систему воздухообеспечения, что повышает выживаемость корабля при разгерметизации. В самом центре корабля расположен огромный спортзал, где при невесомости проводят соревнования по различным видам спорта, в том числе по знаменитому спейсболу, популярному среди космолетчиков.
По первости ощущений меня затянуло. Игра довольно простая, отдаленно напоминает регби, но со своими особенностями. В зал выпускают несколько массивных металлических шаров, которые нужны для движения игроков в условиях невесомости. Используя принцип суперпозиции, нападающий должен пролететь к кольцеобразным воротам в конце поля и забросить мяч – маленький тяжелый шарик массой в несколько килограмм, обитый резиновыми накладками, чтобы не травмировать игроков. Задача противоположной команды, защитников и вратаря, соответственно, помешать забить гол в свои ворота.
Звучит просто, но не привыкшим к долгим перелетам в невесомости людям даже передвигаться по полю почти невозможно: необходимо на подсознательном уровне учитывать суммарный импульс металлического шара и своего тела, чтобы не улететь в другой конец зала. Да что там говорить, даже на воротах надо быть настороже. Иначе мяч, хоть и легкий, но обладающий высокой скоростью, придаст вратарю ненулевой импульс, и простофиля медленно влетит в собственные ворота вместе с мячом под восторженное улюлюканье толпы. В общем, поиграв с опытными спейсболистами несколько раундов, я быстро потерял интерес к игре.
* * *
И вот, наконец настал момент старта. Звездолет закончил обходить Землю, последние батальоны расквартировались в казармах, отыграли финальные матчи спейсболисты. Несколько часов космолет вздрагивал, синхронизируя работу двигателей, то и дело нас дергали в разные стороны кратковременные ускорения. Ближе к корабельному вечеру все ощутили мощный толчок и появление сначала незаметной, а потом всё более существенной силы тяжести.
Это было радостное и одновременно тяжкое ощущение. Радостное, потому что под ногами наконец-то появилась опора, и больше не приходилось болтаться в магнитных башмаках, словно привязанные аэростаты. И тяжкое, так как ускорение на корабле довольно быстро достигло значения в два «же», вызвав мучительные напряжения в суставах и мышцах. Первые сутки все лежали с синдромом космической адаптации, пока сердечно-сосудистая система снова привыкала к весу крови в сосудах, в ежедневный рацион вошли пастилки с гемоглобином, помогающим переносу кислорода к отяжелевшим мышцам.
По очень широкой дуге «Полет» постепенно вышел из плоскости Солнечной системы, радиальное ускорение при этом было настолько мало, что было почти незаметно на фоне основного маршевого. При общей массе в половину миллиона тонн, космолет вскоре дошел до скорости в семьдесят процентов от световой – максимум, до которого может разогнать импульсный термоядерный движитель без подпитки ксионным полем. Основанный на реакциях соединения изотопов водорода с гелием-3, двигатель космолета за всё время разгона выходит в расчетный потолок мощности в пять миллиардов гигаватт – один факт из потока бесполезной информации, выливаемой Артёмом во время наших тренировок.
Тренировались мы без остановки, без дела не сидел никто. Несмотря на удвоенную силу тяжести, комбаты проводили учения по стрельбе, рукопашному бою, организовывали соревнования, симуляционные турниры. Разумеется, не без наблюдения у врачей, ежедневно проверяющих солдат на электрокардиографе. Кроме того, всем пришлось пройти кажущийся бесконечным курс профилактической фармакотерапии от множества болезней чужой планеты, обладающей своей уникальной микробной биосферой. Если сказать своими словами, задница болела нещадно от ежедневных уколов.
Продолжался этот ад при удвоенной силе тяжести почти четыре месяца, а точнее, сто двенадцать суток корабельного времени. На Земле, правда, за это время прошло сто двадцать три дня, но… Но у нас на одиннадцать дней меньше. Никогда не пойму этих релятивистских штучек. К моменту, когда закончился первый этап разгона, корабль отдалился от Солнечной системы на одну десятую светового года.
Второй этап разгона ознаменовался включением исполинского ксионного кольца. Личный состав встречает этот этап в криогенных камерах – специальных устройствах для защиты от перегрузок, когда тело человека замораживается по специальной технологии в растворе, предотвращающем необратимое повреждение клеток при образовании кристаллов льда. Ускорение на корабле возрастает до пяти «же», длится этот этап всего сутки, так как нужен только для проверки всех систем в работе до финального прыжка. Офицеров собрали для краткого инструктажа, еще раз пробежавшись по порядку десантирования на Кассид. Накачав всех важностью внезапности нападения, Крабов приказал всем ложиться в криокамеры.
Потом, через сутки, будет третий и последний этап полета. Космолет полностью перейдет под контроль автоматики и ускорится до трехсот «же», вплоть до достижения световой скорости. Достичь такой непредставимой мощности можно только с помощью ксионного кольца, так как ни один тип двигателя не сможет сохранять такое безумное ускорение так долго, учитывая, что масса корабля возрастает по приближению к световому пределу… Опять непонятная мне релятивистика.
Конечно, на самом деле можно достичь только скорости, очень близкой к световой – старина Эйнштейн недвусмысленно об этом предупреждал. Расширенная теория относительности, учитывающая многомерность, вывела новые пределы для элементарных частиц – очень близкие к световой скорости, при которых происходит произвольное ксионное взаимодействие, и частицы уходят из нашего пространства. Здесь, если честно, я еще меньше понимаю, что к чему, да и то благодаря разъяснениям Артёма.
Проще говоря, в этот момент скорость скачком перепрыгивает через световой барьер, и корабль совершает прыжок. По определенной многомерной траектории, рассчитываемой бортовыми системами перед скачком, космолет «выныривает» обратно. Артём что-то рассказывал еще про законы сохранения квантового состояния, благодаря чему корабль из потока элементарных частиц «собирается» обратно в себя, но там я совсем не понял. Дальность прыжка зависит от ускорения космолета в момент скачка. Как будто бросаешь камень под углом к горизонту: чем сильнее кинешь, тем дальше он полетит.
Тихо зашипели воздушные насосы криованны, заполняя кабину чистым отфильтрованным воздухом. Сбоку замигали зеленые индикаторы, сообщая, что пациент готов к заморозке. Ноги обдало щиплющим холодком, постепенно поднимающимся вверх по телу, захватывая руки, грудь и голову. Но настоящего холода я не почувствовал – всё мгновенно немело, нервы отключались под действием сильнейшего анестетика. Вскоре ухудшилось зрение, пропал слух. Как будто умираешь.
Я хотел в последний раз вздохнуть, но не успел.