Другая миссис
Шрифт:
Сначала направляюсь в комнату Тейта. Он спит с открытой дверью, включив ночник, чтобы не смели приближаться всякие ночные чудища. Маленькая фигурка лежит на кровати. Руки крепко сжимают плюшевого чихуа-хуа. Мальчик спит спокойным сном. Ему, в отличие от меня, не мешают мысли об убийстве и смерти. Интересно, что ему снится? Возможно, щенки и мороженое.
Я задумываюсь о том, что известно Тейту о понятии «смерть». Сама-то я хорошо помню, что знала в этом возрасте. Потом иду к Отто. Прямо под окном его комнаты – шиферный навес над крыльцом на столбиках.
Инстинктивно ускоряю шаги, убеждая себя, что сын в безопасности и что злоумышленник, конечно, не полезет на второй этаж, чтобы проникнуть в дом. И все же я ни в чем не уверена. Поворачиваю ручку и бесшумно открываю дверь, заранее страшась, что увижу распахнутое окно и пустую кровать. Но нет: Отто здесь. С ним все в порядке.
Стою в дверях и какое-то время просто смотрю на сына. Делаю шаг к нему, чтобы получше рассмотреть, и задерживаю дыхание, боясь разбудить. На его лице умиротворенное выражение, хотя одеяло отброшено на край кровати, а подушка – на пол. Он лежит головой на матрасе. Тянусь за одеялом и накрываю своего мальчика, вспоминая, как в детстве он просил меня не уходить, обнимал меня ручонкой за шею и так держал, не отпуская всю ночь. Он вырос слишком быстро. Как хочется, чтобы тот, прежний Отто вернулся…
Затем направляюсь к Имоджен. Кладу ладонь на дверную ручку и медленно поворачиваю, стараясь не шуметь. Но ручка не поворачивается: заперто изнутри. Я не могу проверить, как она там.
Разворачиваюсь и медленно спускаюсь по лестнице. Собаки следуют за мной по пятам, однако, с их точки зрения, я двигаюсь слишком медленно, так что в какой-то момент они обгоняют меня и сбегают вниз по ступенькам, срезая путь к задней двери через прихожую. Когти стучат по деревянным половицам, словно клавиши пишущей машинки.
Останавливаюсь перед входной дверью и гляжу в боковое окно. Отсюда немного виден дом Бейнсов. Даже в такой поздний час в нем кипит жизнь. Дом освещен изнутри, толпятся люди. Полицейские продолжают расследование. Интересно, что они найдут…
Мое внимание привлекает скулеж из кухни – собаки хотят на улицу. Открываю раздвижную стеклянную дверь; они выбегают наружу и направляются прямиком в тот угол двора, где недавно начали рыть ямки. Это постоянное рытье вошло у них в привычку и сильно раздражает меня. Хлопаю в ладоши, чтобы прекратили.
Завариваю чай, сажусь за кухонный стол и думаю, чем бы заняться. Идти обратно в кровать нет смысла: все равно не засну. Нет ничего хуже, чем ворочаться в постели и беспокоиться из-за вещей, с которыми ничего не поделать.
На краешке стола лежит книга, которую читал Уилл: криминальный роман с закладкой посередине.
Отношу книжку в гостиную, включаю лампу и устраиваюсь на бархатистом диване, намереваясь почитать. Укутываю колени пледом и открываю роман. Закладка Уилла вываливается и падает под ноги.
– Черт… – тянусь за ней, испытывая чувство вины.
Но это чувство быстро сменяется другим. Ревностью? Гневом? Жалостью? А может быть, удивлением… Потому что закладка – не единственное, что выпало из книги. Вместе с ней выпала и фотография Эрин – первой невесты Уилла. Женщины, на которой он собирался жениться до того, как женился на мне.
Я громко ахаю. Ладонь замирает в нескольких дюймах от лица Эрин. Сердце колотится чаще.
Зачем Уиллу прятать фотографию Эрин в книге?
И почему он по-прежнему хранит ее?
Фото старое – наверное, двадцатилетней давности. На нем Эрин лет восемнадцать-девятнадцать. Растрепанные волосы, беззаботная улыбка. Не могу оторваться от снимка. От глаз Эрин. Меня колет ревность: она прелестна. Притягательна.
Но как можно ревновать к мертвой?
Мы с Уиллом встречались уже около месяца, когда он впервые упомянул ее имя. На той стадии отношений мы не могли оторваться друг от друга, жадно ловя все, что говорил и делал второй. Часами болтали по телефону. Мне особо нечего было рассказать о прошлом, и вместо этого я говорила о будущем – обо всем, что собираюсь когда-нибудь сделать. Уилл же на тот момент не определился с будущим, так что рассказывал о прошлом. О собаке, которая была у него в детстве. О том, что его отчиму диагностировали рак. Что его мать трижды выходила замуж. И об Эрин – девушке, на которой собирался жениться и с которой уже был помолвлен несколько месяцев, когда она погибла. Говоря об этом, Уилл не удержался от рыданий. Он ничего не скрывал, и я обожала его за это: за искренность и умение так горячо любить.
Никогда бы не подумала, что увижу, как взрослый мужчина плачет…
Горе из-за утраты невесты привлекло меня к нему еще сильнее. Он выглядел сломленным, словно бабочка без крыльев. Мне хотелось исцелить его.
Прошли годы с тех пор, как мы вспоминали Эрин в последний раз. Мы о ней особо не говорим. Но иногда встречаем других женщин по имени Эрин, и это погружает нас в прошлое. Это имя имеет для Уилла большое значение. Но почему он выкопал ее фотографию бог знает откуда и носит с собой, выше моего понимания. Зачем это сейчас, после стольких лет?
Моя рука касается снимка, но у меня нет сил его поднять. Пока нет. До сих пор я видела только одну фотографию Эрин – ту, которую Уилл показал много лет назад по моей просьбе. Он не хотел, но я настояла. Мне хотелось знать, как она выглядела. Уилл неохотно продемонстрировал ее. Он не знал, как я отреагирую. Я старалась сохранить бесстрастное выражение лица, но внутри колола острая боль. Эрин выглядела сногсшибательно.
Я сразу поняла: Уилл полюбил меня только потому, что не стало ее. Я оказалась вариантом номер два.
Провожу пальцем по светлой коже Эрин на снимке. Я не имею права ревновать. Просто не имею. И злиться тоже. Было бы бесчувственно просить его выбросить фотографию. Но даже через столько лет я чувствую, что играю вторую скрипку по сравнению с воспоминаниями о мертвой женщине.
Снова тянусь за фотографией. На этот раз поднимаю ее и держу в руке. Нельзя трусить. Пристально смотрю на Эрин. В этом лице есть что-то настолько детское, настолько нахальное и грубое, что я испытываю желание отругать ее: и о чем она только думает, так надувая губки? То ли дразнит, то ли дерзит… Засовываю фотографию и закладку обратно между страниц, поднимаюсь с дивана и кладу книгу на кухонный стол. Там ее и оставляю: желание читать пропало.