Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
Шрифт:
Она не любила Петра и отдавалась ему исключительно из корыстных соображений. На деле она любила саксонского посланника Кенигсека и переписывалась с ним. Когда в 1703 г. тот утонул, при трупе утопленника обнаружили ее портрет и любовные письма. Петр был очень расстроен, плакал, но навсегда отказался видеться с Анной Монс.
Царь быстро утешился. Помогли ему его родная сестра Наталья и самый доверенный любимец Меншиков. Заботами друга при дворе Натальи сложилась группа девиц, большей частью не слишком строгих и готовых утешить царя. Тут были не только сестры Меншикова Марья и Анна, но и возлюбленная самого Меншикова Дарья Арсеньева и ее сестра Варвара. Меншиков собирался жениться на Дарье, а свою сестру Анну и Варвару Арсеньеву подсовывал царю, надеясь породниться с ним так или этак. Варвара была умная дурнушка. Как описывает биограф контр-адмирала Вильбуа, за обедом царь сказал Варваре: «Не думаю, чтобы
Но привязался он к другой женщине из этого круга, уступленной ему Меншиковым. Это была служанка лифляндского пастора Глюка, плененного при взятии Мариенбурга в 1702 г., Марта Скоровощенко или Сковоротская, что позже для благозвучия переделали в Скавронскую. Мать ее принадлежала ливонскому дворянину Альвендалю, который сделал ее своей любовницей, вследствие чего и родилась Марта. Мать умерла, а сироту приютил пастор Глюк и, испугавшись ее благосклонности к мужчинам (у нее даже дочь родилась), выдал ее семнадцати лет замуж за шведского драгуна Рабе или Крузе. В русском плену черноглазая и смуглая Марта стала сначала любовницей драгунского унтер-офицера, потом самого главнокомандующего Шереметева. Оттуда ее забрал портомоей (прачкой) Меншиков. Марта была обращена в православие, названа Катериной, тут ее и заметил Петр. В 1704 г. она уже была беременна от Петра и вскоре у нее было двое сыновей от него.
Роман этот не сразу стал браком. Петр увлекался и другими девицами. В Гамбурге ему приглянулась дочь одного пастора. Пастор соглашался только на законный брак. Ему было это обещано, и он прислал дочь. Но как только она, поверив обещаниям, согласилась отдаться в кредит, брак сорвался. Ее отправили назад с большим денежным кушем.
Увлекся царь и юной Евдокией Ржевской из большого рода Татищевых. Ее он соблазнил четырнадцатилетней, а шестнадцати лет выдал ее за своего денщика Григория Чернышева, но, наградив его за уступчивость деньгами, держал ее при себе. Она родила ему четырех сыновей и трех дочерей, но, так как она была чересчур любвеобильна, отцовство было ненадежным. Это подрывало ее фавор. Царь говорил про нее «Авдотья бой-баба». В конце концов царь заболел, видимо, гонореей, и, по его подозрениям, он заразился от Чернышевой (Villebois 1853: 29). Муж ее, к тому времени генерал-аншеф и сенатор, получил от царя предписание «высечь Авдотью». В 1725 году заболела и Екатерина после проведенной с мужем ночи, и французский посланник Кампредон возлагает за это вину на Авдотью. Царя же, возможно, эта болезнь, плохо вылеченная, в числе других причин и привела к смерти. Вот что Покровский принял за сифилис. Официальные же потомки Григория Чернышева, графы Чернышевы, впоследствии имели некоторые основания считать, что они почти Романовы.
Постепенно Екатерина осталась самой прочной любовью царя. Простая и домашняя, она умела лучше других утихомиривать бешеные приступы ярости царя, исцеляла и его судорожные припадки. Чтобы радикально порвать остатки ее связи с Меншиковым, Петр заставил его жениться-таки на Дарье Арсеньевой, после чего сам женился без большой огласки на Екатерине — в 1711 году, а в 1724 г. короновал ее императрицей.
Это не значит, что его увлечения другими прекратились. Самым известным был роман с Марией, дочерью графа Андрея Матвеева. Это был сын боярина Артамона Матвеева, воспитателя Натальи Кирилловны Нарышкиной — матери царя Петра, то есть Андрей воспитывался в одной семье с ней. Дочь его Мария была еще более привлекательной красавицей, чем Чернышева, и вдобавок умнее. Петр сделал ее фрейлиной Екатерины, но, окунувшись в атмосферу двора, юная красавица нашла и более очаровательных молодцов, чем пожилой и грубый царь. Уличив ее в измене, царь отколотил ее, но этим дело не ограничилось.
Императрица Екатерина I.
С картины Натье
К этому времени к царю был особенно приближен один из денщиков, рослый Александр Румянцев, из бедных дворян. Он отличился в захвате царевича Алексея и доставке его на суд и смерть и стал любимцем царя. Некий боярин предложил царскому любимцу в жены свою дочь и богатое приданое, тот доложил царю. Царь захотел сам посмотреть невесту. Посмотрев, пожал плечами и сказал: «Ничему не бывать». И добавил, что сам найдет Румянцеву другую невесту немедленно. Повез его сватать в богатый особняк — к удивлению Румянцева, хозяином дома оказался один из самых знатных и богатых вельмож государства граф Матвеев. Царь поцеловался с графом и заявил: «У тебя есть невеста, а вот жених». 19-летняя невеста и была Марией, любовницей царя, изменявшей ему. Царь решил приставить к ней своего человека, назначив его мужем. Так Матвеева стала Румянцевой. Впоследствии этот денщик и муж, умевший быть молчаливым в щекотливых ситуациях и смекалистым в поручениях, стал генерал-аншефом и дипломатом. После смерти царя Петра Мария Румянцева осталась беременной от него и вскоре родила сына, названного тоже Петром. Сын этот станет знаменитым полководцем Екатерины II — Румянцевым-Задунайским, памятник которому стоит в Румянцевском саду возле Академии Художеств в Петербурге.
Как уже сказано, Артамон Матвеев был женат на женщине, возможно, из рода Гамильтон. Красавица Мария Гамильтон (как некоторые полагают, внучатая племянница его жены), была взята ко двору царицы и приглянулась царю. Он вскоре бросил ее, и она утешилась его денщиком Иваном Орловым, родоначальником плеяды гвардейских офицеров, впоследствии сыгравших видную роль в дворцовых переворотах. Мария похищала у царицы бриллианты и дарила их Орлову. Несколько раз она беременела от него и выводила плод. На третий раз младенец родился, и она просто задушила его и велела выбросить. Трупик нашли, но не определили, чей.
Но простоватый Орлов был вызван для допроса об исчезновении какого-то документа из царского кабинета. Не знавший о пропаже документа, он вообразил, что царю стало известно о его шашнях с царской любовницей, пал в ноги царю с криком «Виноват!» — и сознался во всем. Следствие показало, что подарки он принимал, не зная, что они краденые, а о смерти младенцев знал, но не знал об их умерщвлении. «Девку Марью Гамонтову» приговорили к смерти в 1719 г. На эшафот она взошла в белом атласном платье с черными лентами и надеялась, что красота ее принесет ей помилование. Царь поднялся на эшафот, поцеловал ее и… уступил место палачу. Потом он поднял отрубленную голову, прочел присутствующим лекцию по анатомии, обращая внимание на срез позвонков, еще раз поцеловал прекрасные уста, перекрестился и ушел. Голову велел заспиртовать (Семевский 1993: 361–419). Согласитесь, что судьба Марии Гамильтон куда драматичнее приключений ее известной однофамилицы или родственницы Эммы Гамильтон, любовницы адмирала Нельсона.
Екатерина не опасалась соперниц вроде Гамильтон. Она и сама брала в свою свиту «метресок» своего супруга и вообще привлекательных девиц, способных угодить царю. Единственной соперницей, которой она опасалась, была дочь молдавско-валашского князя Дмитрия Кантемира, после поражения от турок (с 1711 г.) жившего в Петербурге. Царь увлекся Марией Кантемир, и в 1722 г. она собиралась родить ему ребенка. Если бы это оказался сын, то Мария, происходившая из княжеского рода, вполне могла заменить царицу из служанок, у которой к этому времени оставались только дочери. Но у Марии произошел выкидыш, возможно, не без помощи врача, подкупленного друзьями царицы. Брат Марии Антиох стал видным русским дипломатом и поэтом — он мог бы стать братом царицы. Видно, не судьба.
7. Корцвейльворты и ревность
Рассказывая о пребывании царя Петра в Магдебурге (это было уже через много лет после Великого посольства), Пёльниц сообщает, что когда прусские государственные учреждения явились приветствовать его и их президенты держали речи, царь принял их, лаская груди двух русских дам. Он не прерывал своего занятия и во все время произнесения речей. Тот же Пёльниц описывает встречу царя с его племянницей, дочерью покойного царя Ивана, герцогиней Мекленбургской. «Царь поспешно пошел навстречу принцессе, нежно обнял ее и отвел в комнату, где уложил на диван, а затем, не затворяя двери и не обращая внимания на оставшихся в приемной, предался, не стесняясь, выражению своей необузданной страсти» (Валишевский 1993: 187).
Но царь редко избирал для себя принцесс. По свидетельству Нартова, очень близкого к царю, Петр был большой любитель женских ласк, но никогда не увлекался ими больше чем на полчаса. Он называл такие свои приключения «корцвейльвортами» (короткими досужими словечками). Еще и поэтому выбор его часто останавливался на простых служанках или кухарках, прачках. Один из документов, изданных князем Голицыным, описывает драку государя с садовником, который граблями отгонял его от некой крестьянки.
Маркграфиня Байретская, видевшаяся с царем в 1713 и 1718 годах, ехидно записывает, что при царице состоит 400 так называемых дам и что большей частью это немецкие служанки, исполняющие обязанности дам, кухарок, горничных и прачек. Почти все они держат на руках богато разодетых детей, а на вопрос, чьи это дети, отвечают, кланяясь в пояс: «Царь почтил меня». Количество царского потомства явно преувеличено, однако оно было все же весьма велико.