Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
Шрифт:
Поскольку покойный царь уменьшал налоги и это новшество оказалось под угрозой, народ был недоволен возвращением старых порядков. Взбунтовались расквартированные в Москве стрельцы — остаток старого полупрофессионального войска, имевшего право подрабатывать торговлей и ремеслами. Стрельцы ворвались в Кремль, на глазах у Натальи и Петра убили Матвеева и Долгорукого, погибли также Ромодановский и братья царицы, Нарышкины. Царями были провозглашены оба брата — Иван и Петр, а над ними до их возмужания была поставлена правительница Софья. С помощью своего «таланта» князя Василия Голицына, тоже, кстати, западника, она надеялась утвердиться на троне. При ней присоединены украинские земли. Вскоре она расправилась с распустившимися стрельцами и их начальником князем Хованским. Петру же
Петр Великий.
Гравюра с картины Г. Неллера 1697 г.
Ивана для обеспечения престолонаследия за собой Милославские по скорей женили на Прасковье Салтыковой, но четыре года у этой пары не было детей. Тогда к супругам приставили для гарантии стольника Юшкова, дело пошло на лад, но у этой троицы рождались только дочери (тем не менее из этой линии было несколько персон на троне после Петра). Меж тем Наталья с Петром обосновалась за Москвой, в сельце Преображенском. Маленький Петруша оказался на природе, вне надзора строгих настав ников, в общении с деревенскими ребятишками. Тут формировались его вкусы и привязанности, далекие от норм дворцовой жизни. Для игры к нему приставили не детей первых вельмож, так сказать, будущую свиту царя, а сыновей придворных помельче.
Петр рос быстро и у себя в Преображенском переходил от игры на барабане (всю жизнь он очень ее любил) ко все более серьезным военным играм. Для них он запрашивал из царского арсенала все более действенное оружие, а из его сверстников, приставленных к нему для его потехи, было образовано потешное войско (позже из него были сформированы два потешных полка, Преображенский и Семеновский — этот назван по соседнему сельцу). Подобно солдатским полкам Федора, это войско было организовано по иностранному образцу (и стало впоследствии основой русской гвардии). Это было тем легче сделать, что по соседству с Преображенским находилась Немецкая слобода — Кукуй. Петр все чаще заглядывал туда и восхищался чистотой, опрятностью и благоустроенностью тамошнего быта. Он удивлялся диковинным нарядам, завидовал раскованности и веселью обитателей Кукуя. Завел себе там приятелей, стал посещать там пирушки. Там он нашел офицеров, показавших ему преимущества западного строя и мастеров-корабельщиков, зародивших мысли о собственном флоте.
В возне с потешными полками юному царю особенно понравилась одна игра, смахивавшая на маскарад: он вручал командование кому-нибудь другому, объявлял себя рядовым и маршировал в рядах, как все прочие. Это была игра в солдатики и в ряженые, но постепенно он обнаружил в ней большие преимущества: она позволяла ему осваивать все виды военного мастерства, проходить самому все стадии военной карь еры, показывая своим подданным пример, а рост и физическая сила позволяли ему и в самом деле оказываться первым в этом соревновании. Он вошел в эту игру на всю жизнь — всегда оставался солдатом Петром Михайловым, медленно проходящим этапы военной карьеры — от урядника и бомбардира до (под старость) генерала.
Петр в 1698 году.
С картины Г. Неллера
Вообще, ему, видимо, было легче с простонародьем — сразу устанавливалось первенство высокорослого молодца, не сказывались огрехи образования, можно было не ожидать скрытого ехидства под маской почтительности и тайных злоумышлений.
К концу 1688 г. Петру было уже шест надцать с половиной лет. Верзила, вымахавший выше взрослых — почти до своего потолка, он пил, курил (научился у иностранцев), командовал своими потешными и присоединенными к ним полками на военных играх-маневрах,
Изредка он появлялся на парадных действах в Москве. Как-то когда Софья оказалась рядом в торжественном царском облачении, он огрызнулся: «Тебе не место здесь, ты не царица!» Софья поняла, что пришло время решительной схватки за власть. Она стала было науськивать стрельцов, но, вспоминая разгром Хованщины, стрельцы теперь поднимались не столь охотно. Петра же эти сборы вспугнули, он ночью в одной рубашке удрал из Преображенского за могучие стены Троицкого монастыря, за ним ушли его потешные полки, и туда к нему стали стекаться все, кто понял, что за ним перевес. Софья была схвачена и отправлена в монастырь.
Надо отдать должное Софье — она самим своим прорывом к власти тоже ломала старую русскую традицию — женского затворничества и раболепия перед мужчиной, а ее любовник и соратник князь Василий Голицын был и просто западник под стать Артамону Матвееву: говорил на иностранных языках, подстригал бороду, ходил в польском костюме. Если бы не связь с Софьей, мог бы стать сподвижником Петра. Конечно, Петр далеко обогнал в развитии своих родных и весь двор, он опередил свой век в России. Но предпосылки к формированию такого характера уже были во взрастившей его среде. Просто случайное стечение обстоятельств поместило его на край этой среды, в необычные условия, а по своим задаткам и положению он был готов воспринять новые веяния и претворить их в судьбу России.
6. Браки и амуры
Петр опережал свой век и чисто биологически. Он уже тогда, на триста лет раньше своего поколения, был акселератом. По-видимому, к этому привели отличное питание царевича, забота и уход, обилие информации и бурный темп жизни — то, чем, как считают, обусловлена современная акселерация юношества и что отсутствовало у остальных людей, вне царской семьи. Во всяком случае Петр не только достиг гигантского роста (204 см), но и пришел к половому созреванию гораздо раньше своих сверстников — это отмечают многие современники. Когда ему было одиннадцать лет, послы шведского короля приняли юного царя за шестнадцатилетнего!
Мудрено ли, что, общаясь с множеством сверстников, привыкнув ко всеобщему угождению и не связанный строгими правилами поведения, он рано начал половую жизнь. Он рассматривал ее как одну из статей своей программы увеселений — наряду с пирушками, пьянками и танцами. Пристрастившись к регулярному посещению Немецкой слободы, он нашел там если не такой разврат, какой царил в низах русской городской жизни, то гораздо более свободные нравы, чем те, что господствовали при дворе.
Женив его, царица-мать не достигла цели. Он не остепенился, не стал более благонравным и домоседом. Когда он не уезжал к своим кораблям, он продолжал регулярно посещать Немецкую слободу и оставаться там на ночь.
Его тамошний приятель и собутыльник бесшабашный красавец-богатырь Лефорт уступил ему свою возлюбленную юную красавицу Анну Монс, дочь виноторговца. Веселая и расчетливая, она не сопротивлялась и скоро стала основной любовницей царя, хотя царь поддерживал отношения и с ее подругами — дочерью серебряных дел мастера Беттихера и Еленой Фадемрех. От последней, не очень молодой, тоже получал письма, адресованные «Свету моему любезнейшему сыночку, черноглазинкому, востречку дорогому». Анна знала, что царь не переносит свою жену, но вряд ли могла надеяться на брак с царем. Молодой царь еще не решался тогда на подобное отступление от норм, хотя и подумывал об этом. Он лишь построил Анне в слободе дворец с роскошной спальней. Связь тянулась 12 лет и оборвалась из-за оплошности Анны. Выявилась ее тщательно скрываемая измена.