Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
Шрифт:
Жена в точности выполнила его волю. Всю ночь напролет она жгла его рукописи и письма (кое-что удалось спасти его братьям и друзьям — уговорили прекратить аутодафе). В огне погибли целые годы тяжелейшей работы, ушли от биографов пласты интереснейшей жизни, ценнейшие данные обратились в пепел. Ради чего?
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть его биографию, прочесть многочисленные жизнеописания, проштудировать его полное собрание сочинений, где опубликованы сохранившиеся письма (ведь его письма друзьям оказались вне достижения жены), просмотреть архивы в Академии наук (ведь сочинения публиковались с изъятиями — «с незначительными сокращениями, касающимися мест, где излагаются интимные подробности жизни Миклухо-Маклая». — ММ 1: 16). Тогда выяснятся некоторые стороны его личности, ускользнувшие
2. Мятежная юность
Николай (слева) с гимназическим приятелем.
17 июля 1846 года близ Боровичей Новгородской губернии в семье инженера Николая Ильича Миклухи, строившего железную дорогу Петербург — Москва, родился второй сын, которого тоже назвали Николаем, а вскоре прибавилось еще два сына и дочь. Обосновались в Петербурге, где поселились прямо в здании вокзала (ныне Московского). Николай
Николаевич Миклуха прославился как русский ученый и сам себя так аттестовал, но родители его не были великороссами. Отец пришел учиться в Питер пешком из Черниговской губернии (то есть с Украины) и вел свое происхождение из запорожских казаков. Прадед ученого Степан, хорунжий одного из малороссийских казачьих полков, отличившись в боях, получил потомственное дворянство. Мать Екатерина Семеновна была внучкой немецкого доктора Беккера, лейб-медика последнего польского короля. Ее мать (бабка ученого) была полькой. Таким образом, в жилах великого русского этнографа текла украинская, немецкая и польская кровь.
Отец хотел дать детям хорошее образование, нанял учителей, в том числе учителя рисования, который проходил анатомию у самого Бэра. Впоследствии Николай всегда отлично рисовал. Однако отец рано умер от туберкулеза, а разом обедневшая семья должна была удовлетвориться обычным обучением детей. Сначала старших мальчиков отдали в немецкую Анненшуле (школу Св. Анны), но Коля взбунтовался и был переведен в третий класс 2-й санкт-петербургской гимназии.
Юность ученого была кладезем для советских биографов.
В семье были сильны революционные настроения. Мать была в дружбе с семьей Герцена. Семейный врач Петр Иванович Боков был личным другом Чернышевского и сам был схвачен жандармами, но за неимением улик отпущен. За судьбу польского восстания 1863 года в семье переживали, как за своих родных. Три брата матери участвовали в восстании. Коля был замечен в беспорядках, арестован, и его исключили из гимназии. Удалось устроиться вольнослушателем в Университет на физико-математический факультет, но через полгода он был исключен и оттуда. В «Деле вольнослушателя физико-математического факультета Николая Миклухи» сказано: «…подвергался аресту, сидел в Петропавловской крепости…, исключен из гимназии…, состоя вольнослушателем, неоднократно нарушал во время нахождения в здании университета правила, установленные для этих лиц…» и резюме: «… исключить без права поступления в другие высшие учебные заведения России». Это называлось: «с волчьим билетом»
Осталась только одна возможность получить высшее образование — за рубежом. С помощью доктора Бокова выхлопотали для Коли разрешение на отъезд за границу для поправки здоровья. 18-летний Николай Миклуха отбыл на родину прадеда — в Германию.
3. Учеба в Германии
Оказавшись в Гейдельберге и поступив в тамошний университет, в котором из русских в разное время учились Сеченов, Менделеев, Боткин, Бородин, он выбрал философский факультет. Его увлекали идеи переустройства жизни. На первых порах юноша не мог отойти от революционных дел — искал квартиры для польских беженцев, учил польский язык, собирал деньги для отправки сосланному Чернышев скому. Однако деньги Чернышевскому не удалось доставить, польские беженцы погрязли в мелких политических спорах и бытовых заботах о благоустройстве, утратив романтический ореол, а одновременно юноша пере жил разочарование в философских системах, обосновывавших революционные идеалы. Более полезными людям представлялись ему теперь практические науки — медицина, сравнительная анатомия, биология.
Он перебрался в Лейпциг на медицинский факультет. Там к своей неблагозвучной фамилии (по-немецки она звучала «фон Миклуха») он ни с того ни с сего добавил более романтическую, почти шотландскую привеску «Маклай». Взял он ее якобы у своего украинского прадеда Степана. Тот носил малахай и получил соответствующую кличку, по местному «Махалай» или «Махлай». Но поскольку «махлай» означает «олух», то прадед переделал ее на Маклай и стал подписываться двойной фамилией, чтобы отличаться от других представителей своего рода. Другая мотивировка — происхождение от шотландского пленника казаков Микаэля (Майкла) Маклая.
В Лейпциге Миклухо-Маклай повстречался со столь же бедным русским студентом князем Александром Мещерским из Йенского университета, и тот переманил его в Иену. Там в это время преподавали молодой Эрнст Геккель, знаменитый дарвинист, и специалист с мировым именем по сравнительной анатомии Карл Гегенбаур. В Иене Миклухо-Маклай поселился в одном доме с Мещерским. Они стали близкими друзьями на всю жизнь.
Н. Н. Миклухо-Маклай и Эрнст Геккель на Канарских островах, 1866 г.
Геккель, которому было тогда 32 года, обратил внимание на конспекты 20-лет него Миклухо-Маклая и пригласил его к себе домой. Там он предложил двум студентам (вторым был швейцарец Фоль) принять участие в его экспедиции по обследованию губок в Северную Африку (Марокко и Канарские острова) в качестве ассистента. В 1867 г. экспедиция стала реальностью. На Канарских островах Миклухо-Маклай сделал свое первое научное открытие — новый вид губок, который он назвал Guancha blanca — в честь народа гуанчей. В Марокко Геккель был только 10 дней, а студенты остались на месяц. Переодетые в берберов, они добрались до Гибралтара под видом хакимов (врачей). Можно сказать, Геккель сделал Миклухо- Маклая путешественником.
Приохотившись к экспедициям, Миклухо-Маклай сделал попытку устроиться в экспедицию Норденшельда, но тот не взял его. Вернувшись в Иену, студент опубликовал первые научные статьи, в том числе большую статью о мозге акул, ганоидных и костистых рыб. Эта работа вошла в список основных статей по сравнительной анатомии мозга.
В 1868 г. Николай Миклухо-Маклай окончил Йенский университет. С молодым немецким зоологом Антоном Дорном он укатил в Италию основывать исследовательскую зоостанцию в Мессине. Он так много работал и так крепко спал, что проспал знаменитое разрушительное мессинское землетрясение 1869 г. В 1869 г. отправился в Египет, Эфиопию и Нубийскую пустыню изучать губки, рыб и вообще природу. Но, пришлось завершать работу: кончились деньги.
4. Первая экспедиция к папуасам
После 5 лет отсутствия 23-летний ученый вернулся в Петербург. На II Съезде русских естествоиспытателей он выдвинул идею организовать на разных морях исследовательские зоостанции. Ему обещали поддержку видные ученые. Представили его академику Бэру, основателю эмбриологии и океанологу. Он понравился Бэру и как специалист по губкам стал разбирать его коллекции губок, в том числе губок Тихого океана.
Миклухо-Маклай отказался от почетного предложения занять место на кафедре. Вместо этого подал в Географическое общество план 8-летнего путешествия по Тихому океану. Интересы его всё более смещались с губок и рыб на людей, со сравнительной анатомии на антропологию. В какой-то мере это было как бы расширением сравнительной анатомии мозга — молодого ученого всё больше занимало сравнение человеческих рас по умственным способностям. Он интуитивно был на стороне обездоленных и угнетенных, ему импонировала теория моногенизма, отстаивавшая единое происхождение человеческого рода. Геккель-то был на стороне полигенистов, для которых расы не равны: победившие — это более прогрессивные.