Другая сторона
Шрифт:
Дрель ушла вниз, чуть не вырвавшись из рук. Норсмор отпустил кнопку и осторожно вытащил инструмент. Кровь хлынула фонтанчиком, обжигая кожу. Вскрикнув от боли, доктор поспешил воткнуть в отверстие конец медной трубки. Внутри конструкции забулькало, словно аппарат всасывал драконью кровь, точно коктейль через соломинку. Норсмор поставил на противоположном конце бутылочку с воронкой. Оставалось жать.
Глава 11
Наткет проснулся около девяти. По стене бегали солнечные зайчики, играя с рисунком на обоях. В
С полчаса Наткет провалялся в постели, пытаясь удержать смутные и таинственных образы, навеянные сном.
Ему приснился плюшевый енот, который на удивление сносно двигался и разговаривал. Вместе они ходили по лесным тропинкам и искали полюс. И все время прятались, потому что по чаще бродил еще и Калеб с приятелями – они то и дело встречались, и каждый раз рабочие их не замечали.
Они вышли на круглую поляну. Жухлая трава темнела под колючей крупой раннего снега, а прямо посреди поляны из земли торчала узловатая палка.
– Полюс, – сообщил енот. Наткет посмотрел на телефонный компас, и увидел надпись: «В данный момент функция недоступна».
– Полюс, – согласился он и поежился. Потому что на полюсе, какой бы он ни был, всегда холодно.
Палка, повинуясь вычурным законам мира сновидений, обернулась ракетой, и в этой метаморфозе не было ничего удивительного. Наткет знал, что если он заберется в крошечный люк, то ракета в считанные секунды донесет его до Марса. Но открыв дверцу (куда делся енот?), Наткет нос к носу столкнулся с Норсмором…
Дурацкий был сон, ничего не скажешь. Слишком много вчера случилось, а мозг, устав разбираться, смешал дневные переживания в общую кучу. Теперь и не поймешь, есть ли в этом какой-либо смысл.
В конце концов, Наткет заставил себя выбраться из кровати и спустился на кухню. Из-за прикрытой двери доносилось воркование льющейся воды и тихое позвякивание посуды. И, кажется, Николь напевала – Наткет прислушался, но не разобрал ни мелодии ни слов.
– Доброе утро, – сказал он.
Николь обернулась. На ней был длинный мешковатый свитер крупной вязки, голубой, что не удивительно. Забавное сочетание с разрисованным нарциссами передником. От воды, ее руки покраснели, волосы она убрала в хвост.
– Привет, привет! Завтрак скромный, – с порога предупредила Николь.
– Да не переживай. Я по утрам много не ем.
Наткет бы не расстроился если б она поставила перед ним тарелку с плесневелыми корками. Достаточно самого факта. Он сел за стол. Николь закрыла кран и вытерла руки о край передника.
– Не стала на этот раз рисковать с яичницей, – сказала она. – А то могла и дом спалить. Так что просто сварила яйца. Английский завтрак… Ты не против?
– Нет, конечно!
Яйца она поставила в пластиковые подставки с ножками – ни дать ни взять парочка Шалтай-Болтаев, а пририсовать глаза и улыбку так и вовсе не отличишь. Дурачась, Наткет водрузил одну из подставок на салфетницу – ничего более похожего на стену под
– Аккуратнее, – предупредила Николь. – А то явится вся королевская конница… Две-три лошади на кухне, может, и поместятся, но есть в таких условиях будет невозможно. К тому же цветник вытопчут, а я слишком много сил в него вложила.
– Пожалуй, – сказал Наткет, снимая яйцо с импровизированной стены. – Игры с едой до добра не доводят.
– Самое смешное в швырянии кремовыми тортами, как раз нарушение табу – «еда не игрушка», – Николь загремела туркой о плиту.
– Ага, – сказал Наткет. – В лучшей сцене мирового кинематографа во время званного ужина кидаются осьминогом…
– Мило, – согласилась Николь. – Помнится в одном из Бартоновских фильмов очень весело осьминога похищали. Это не тот же самый?
– В «Эд Вуде», – кивнул Наткет. – Если тот же, то ему отлично удаются комические роли. У нас на студии есть механический осьминог, но тот только и умеет, что топить лодки и подкрадываться щупальцами.
– Как-нибудь предложите ему подумать над сменой амплуа, – предложила Николь. – Какие планы на сегодня?
– Надо отвезти письмо, – сказал он. – А потом – никаких.
– А когда автобус?
Черт! Он же сегодня уезжает… Всего несколько часов назад этот срок казался бесконечно далеким абстрактным «завтра». «Завтра» оно всегда далеко, в отличие от «сегодня», которое обычно кончалось, так и не успев начаться.
– В десять вечера, – сказал он упавшим голосом.
– Не так уж и плохо, – сказала Николь. – Если вдуматься, времени предостаточно.
– Наверное…
– Тогда поскорее разбирайся со своими делами и заезжай в кафе. Хотела показать тебе одну штуку. Нельзя, чтобы ты уехал, так ее и не увидев.
– Э… – он насторожился. – Это какую штуку?
– Сюрприз, – ответила Николь.
Как всякий более-менее здравомыслящий человек Наткет терпеть не мог сюрпризы. Ничем хорошим они не заканчиваются. А ожидаемые сюрпризы и того хуже. И не только потому, что никогда не оправдывают возложенных ожиданий.
– Хорошо…
– Буду ждать в кафе.
– Я же должен тебя туда отвезти? – напомнил Наткет.
– Да ладно, – отмахнулась Николь. – Лучше не трать время.
Она разлила кофе по чашкам.
Через полчаса зеленый Фольксваген уже подпрыгивал на ухабах, взбираясь к маяку. Вот интересно, думал Наткет, сегодня он уезжает, а что будет с машиной? Так ее и бросит? Это показалось нечестным, будто автомобиль был старой собакой, верой и правдой служившей еще отцу. Неужели он выгонит ее на улицу?
Ну, а как по-другому? Машина конечно маленькая, но в багажник автобуса все равно не поместится. Может отдать ее Николь? Не век же им с Сандрой делить «Дакоту»…
Хорошая идея, но Наткету она не понравилась. Не потому, что стало жалко, было бы за что цепляться, но… Как там она сказала? «Тебе идет эта машина»? Если и дальше следовать этой логике, то Николь «Жук» подходил как клоунские ботинки – английской королеве. Оригинально, забавно, и все же что-то не то.