Другая женщина
Шрифт:
– Что с тобой такое? – На нем было только полотенце вокруг пояса. Я не знала, может ли он разглядеть вину в моем взгляде, ощутить гнев, кипящий у меня внутри.
– Ничего, – процедила я, поворачиваясь, чтобы открыть платяной шкаф. Почти вся моя одежда была теперь у него, потому что я неизменно проводила тут почти все свое нерабочее время. Я по-прежнему оплачивала съемную квартиру пополам с Пиппой, но теперь я ночевала там, если считать в среднем, меньше двух раз в неделю, так что мы с Адамом обсуждали всякие варианты нашей дальнейшей жизни.
– Разве ты не хочешь переехать сюда насовсем и отказаться от той квартиры? – спросил он не далее как этой ночью, когда мы лежали
С трудом подавив восторженный вопль, я ответила:
– А то пока получается как-то неразумно, да?
Я постаралась, чтобы это прозвучало беспечно, но я была уверена, что он слышит почти истерический подъем в моих интонациях.
Он кивнул.
– Но я не думаю, что именно здесь мне хочется жить постоянно. – Я демонстративно сморщила нос, и он приподнялся, опершись на локоть.
– А что такого? Тебе не нравится, когда тебя в пять утра будят крики уличных торговцев? – Он улыбался. – И весь этот тарарам в ночь на субботу? Да что с тобой?
Я весело хлопнула его по руке.
– Значит, ты хочешь бросить обе квартиры? И чтобы мы поискали что-нибудь вместе?
Я улыбнулась, и мы скрепили эту сделку сексом.
Наутро мы проснулись, полные воодушевления – и готовности прошерстить предложения риелторов Блэкхита. Ну да, речь шла о всего-навсего съемном жилье, но кто бы мог подумать, что я, такая маленькая и глупенькая, в конце концов взлечу до «Юго-Востока-3»? Внутри у меня все так и пело. Но тут пискнул телефон, и мне свалилась непрошеная эсэмэска от его матери. И теперь я ощущала неприятную тесноту в груди, словно она сунула туда руку и держит меня, не дает мне сдвинуться с места.
Конечно, я могла бы во всех подробностях описать Адаму возникшую проблему и зачитать ее послание вслух, чтобы показать ему, какую обиду она способна причинить. Но тогда мне пришлось бы рассчитывать на его собственную честность. Ему пришлось бы признать, что это послание предназначалось ему и что речь там идет обо мне. Я не знала, пойдет ли он на такое. Я думала: скорее всего, он просто отмахнется. Скажет: «Ну, ты же знаешь мамочку, она ничего такого не имеет в виду». Но, думала я, не важно же, что она там имела в виду. Если я из-за этого расстроилась, он должен заступиться за меня, поддержать меня, быть на моей стороне, а не на стороне своей матери. По крайней мере, мне так казалось.
Хотя, если совсем честно, я уже начинала питать сомнения насчет того, кто для Адама важнее, – после одного-двух замечаний, которые он проронил на этой же неделе, пока мы еще отдыхали в Шотландии.
– Ну, услышим ли мы в ближайшее время свадебные колокола? – дразня меня, спросила Ласковая Линда со своим мягким и жизнерадостным шотландским акцентом. Я так ее назвала, потому что она была… ну, правда ласковая. И очаровательная. Как и у сестры, у нее был небольшой острый носик и тонкие губы, но я пыталась найти различия между ними, и Линда выигрывала при этом сравнении. У нее в глазах была теплота. А у ее сестры Памми – нет.
– Погодите-погодите, – засмеялся Адам. – Мы же только что познакомились.
Я тоже улыбнулась, но невольно почувствовала себя немного задетой: слишком уж пренебрежительно он отозвался о наших отношениях.
– Но ведь какие-то вещи сразу понимаешь, а? – Линда подмигнула.
– Посмотрим, – ответил Адам, беря меня за руку.
– Что вы устроите? – допытывалась она. – Огромную традиционную свадьбу?
– Если я все-таки когда-то выйду замуж, – хихикнула я, подчеркивая это «если», – я бы хотела поехать куда-нибудь в жаркие края с самыми-самыми близкими и дорогими людьми. И проделать все это на каком-нибудь пляже.
– О-о,
– Нам так нельзя поступать, – заявил Адам, глянув на меня как на сумасшедшую. – Наши родные взбеленятся.
– Мои совершенно не будут возражать, – заметила я.
– И нечего переживать насчет нас, – вставила Линда. – Делайте то, что вы сами хотите.
– Мама будет недовольна, – произнес Адам. – Я уверен, что ей захочется устроить большое торжество где-то тут. Чтобы могла собраться вся семья.
– Это ваш день, – настаивала Линда. – Вовсе не обязательно оглядываться на кого-то еще.
– Вы всегда можете заскочить в Гретна-Грин [7] , – напомнил Юэн, двоюродный брат Адама. – Это же совсем рядом. Вам даже свидетели не понадобятся.
Мы все рассмеялись, но среди раскатов хохота я все-таки расслышала слова Адама:
– Мне это в жизни не дадут сделать!
Так что я понимала свое положение. И думала: пока я для него лишь на втором месте, мне следует с большой осторожностью ввязываться в споры. Мне хотелось наслаждаться сегодняшним днем – и теми радостями, которые он мог принести. Мне хотелось бродить с ним по Блэкхит-Виллидж, подобно другим парочкам, которые я там видела. С энтузиазмом и надеждой заглядывать в окошки агентов по недвижимости, а потом входить и перечислять наши требования. Да, мы решили, что желательно наличие второй спальни. Да, если уж не идти на компромиссы насчет месторасположения, то небольшой садик – это огромный плюс. Нет, у нас нет домашних животных. Накануне вечером мы, словно дети, обсуждали свой список желаний, пока не дошли до ужасных глупостей. Нет, мы и смотреть не станем этот подвал без окон, полностью ниже уровня земли. Да, нас не обеспокоит соседство вересковой пустоши, если имеется хотя бы небольшой шанс, что стоимость аренды такого жилья будет меньше двух наших зарплат (после всех вычетов).
7
Гретна-Грин – деревня на границе Англии и Шотландии, куда с середины XVIII в. часто бежали влюбленные, чтобы пожениться без согласия родителей или опекунов.
В общем, намечался потрясающий день. И я все думала: надо ли мне сказать ему, что она сделала и что я из-за этого чувствую? Или молчать в тряпочку? И есть ли у меня на самом деле выбор в этой ситуации?
Адам подошел ко мне сзади, обхватил меня руками за талию, шевельнулся – и полотенце свалилось с него на пол. Я уже не могла сосредоточиться на поисках верного решения. Я даже не могла толком увидеть рубашки и блузки, плечики с которыми я бессмысленно передвигала. Передо мной маячили просто какие-то цветные куски, я не могла различить ни одну вещь, и каждая новая вешалка, казалось, лишь усиливает мой гнев.
– Ты уверена, что все в порядке? – спросил он, уткнувшись носом мне в шею.
Скажи что-нибудь. Все хорошо, не надо ничего портить. Нет, скажи что-нибудь. Не надо ничего портить. Так легко было пойти по одному или по другому пути.
– Ну да, честно. – Я повернулась, ответила на его поцелуй. – Я просто думала про работу. Там столько всего творится.
– У меня есть чем тебя отвлечь, – промурлыкал он. – Чтобы ты не спала наяву.
Я смотрела, как он опускает голову, отодвигает тоненькое кружево моего бюстгальтера, проводит языком вокруг моего соска. Я чувствовала, как моя ярость растворяется. Его пальцы пропутешествовали вниз, сдвинули мои трусы.