Другая жизнь
Шрифт:
– Выдуманного? А для реального человека?
– А в жизни нельзя сомневаться ежеминутно. Это уже болезнь. Вы не сможете встать с кровати, пойти направо или налево, съесть окорок или салат, если будете все время сомневаться. Вы облегчаете себе жизнь, определяя свои принципы. Я делаю то-то и то-то, так, как считаю это правильным. И есть время, чтобы обдумать более глобальные вещи. Потом – бац! и вы снова у разбитого горшка, и собираете свою жизнь заново, с новыми принципами и новыми сомнениями.
– Да, я что-то
Старик подпрыгнул:
– Вот как! Вы читали этого сказочника? Неужто понравилось?
– Вы его знаете?
– Да, очень хорошо. Но мне не нравятся его книги. Очень поверхностно. Морализаторски и примитивно. На угождение публике.
– А мне нравилось.
– Это который про сны что-то смешное писал? – Сержант вставил свой золотой.
– Великие боги! Наемники читают Бора Гленна! Простите, я не хотел вас обидеть. Или я плохо знаю Бора Гленна, или плохо представляю себе наемников. Или мир наконец-то так переменился! – Старик аж запрыгал на скамье.
Мы с Сержантом рассмеялись. Я плесканул себе и старику чай из чайника. Сержант подлил себе пива, подцепил мясо ножом.
– Вы совсем не едите мясо? А почему?
– О, мне хватает овощей. Человек – не хищник по натуре. Даже наш разговор это подтверждает.
Мы снова усмехнулись.
– Мы – наемники.
– О боги. Какие вы, уважаемые, наемники? Простите, я не хотел вас обидеть. Один наемник обзывает другого философом, и тот не обижается, а цитирует хоть и впавшего в маразм, но еще уважаемого кое-где писателя. Наемники! – Старик замахал руками, потом надолго припал к кружке, отпиваясь после эмоциональной речи.
Мы с Сержантом молчали, жуя мясо.
Старик наконец оторвался от чая.
– Чудесный напиток; заварен, правда, неправильно, но все равно хорошо. Нет, уважаемые, человек – не хищник по природе. Настанут времена, когда это станет ясно любому, даже самому отсталому хлеборобу или охотнику. Еще сто лет назад мы воевали друг с другом, и каждый, живущий более чем в одном дневном переходе, был врагом. Потом мы стали одной страной, распространили свое понимание на всю территорию.
– Мы воюем на этой территории каждый день. – Сержант опять почесал свои шрамы.
– Правильно, вы боретесь с теми, кто еще живет там, в прошлом. Это всегда было. Но большинство воспринимает вас как благостную силу, а не наоборот. Пройдет еще немного времени, и даже вы уже будете не нужны. Ну я образно, не на протяжении этого поколения, конечно, но скоро.
– Я не разделяю вашего оптимизма, – Сержант допил пиво, – всегда будут люди, которые захотят жить за счет других.
– Времена меняются. Хочется верить в лучшее. – Старик задумчиво повесил голову.
– А что вы здесь делаете, уважаемый? – решил поддержать разговор я.
Старик встрепенулся:
– Я тоже в некотором роде писатель:
Сержант хмыкнул.
– Можете не менять; во-первых, вряд ли кто из моих близких знакомых будет читать книги, ну вот кроме этого человека, – он кивнул в мою сторону, – а во-вторых, наши теперешние имена никому ничего не скажут. Меня зовут Сержант, а его – Старшой.
Я изобразил поклон. Старик остро взглянул на меня из-под седых бровей, напомнив нашего Старшину.
– Не зря я вами заинтересовался, уважаемые. Вы очень молоды для старшего, а вы слишком монументальны для простого сержанта. Извините меня еще раз, я опять не хотел вас обидеть, уважаемые.
Мы покивали головами.
– Жаль, что я связан сейчас некоторыми обязательствами, иначе непременно попутешествовал бы с вами.
Сержант удивленно поднял брови.
– Жаль, жаль, – повторил старик. – Но я надеюсь на будущую встречу. Я всегда вновь пересекаюсь с людьми, которые мне интересны.
– Взаимно, уважаемый, – только и нашелся ответить я. – А ваше имя?
– Да, вы навели меня на забавные мысли, которые надо обдумать… – Старик, наверное, не расслышал моего вопроса. – А вам, уважаемые, я скажу: нет более паскудной вещи, чем уныние. И самое страшное – это уныние от собственного бессилия. Поэтому лучше любое действие, даже если вы сомневаетесь в своей правоте, чем оправданное любыми словами бездействие. Вот так.
– «Лучше прицелиться и выстрелить…»
– Да-да. Именно так. Всего доброго. Мы еще встретимся.
12 ясеня 320 года. Утро. Центральная провинция.
Сержант
Раздался двойной стук, и дверь сразу открылась. Я даже не повернул головы, и так понятно – Немой. Вот ведь, двадцать человек в отряде, а почти каждого можно отличить по стуку в дверь.
Постучаться в дверь. Наемнику! Ха! Смешно. Раньше лупили сапогом. И все. В лучшем случае. Ну, к Старшине когда входили, то… Нет, вру. Тоже не стучали. Я входил, да Второй, а остальные – только если крайняя нужда и дело, и без стука.
Это Старшой ввел моду. Опять его словечко. Странный мы отряд. Теперь. Прежде – как у всех наемников. Ну за погань всякую не брались. Старшина тоже был с понятиями. Грабить – не грабили. На простое убийство тоже не подписывались. Но если плохо что-то лежало…. А так… Конечно. Золото, выпивка, бабы, куда ж без этого. Мерзавцев среди своих не было. Чужих тоже не обижали. Да ведь кто в наемники пойдет? Всем же понятно – последнее дело. Или человек больше ничего не умеет, или отчаялся совсем. Во всем.