Другие Действия
Шрифт:
Крутому не надо было выяснять, кто устроил безобразие в чате. Ведь это именно Крутой показал куратору предупреждение от фэн-клуба и нажаловался на бездействие Ванессы. Получив от «пупков» по первое число, Крутой закатил маме с папой такую истерику, что пришлось вызывать семейного психиатра.
Несчастный четырнадцатилетний мальчик был не то чтобы болен, но – нездоров. Тревожный и мнительный, он даже в элитной школе чувствовал себя плохо. И возможность безбоязненно чатиться на «Культуре» поначалу заметно поддерживала его декомпенсированную психику. Но со временем он так «влип» в Интернет,
Опоздали.
Озверевший Крутой требовал, чтобы все были наказаны.
«Нормально, сынок, я их зарою», – пробасил отец, плечистый суровый мужчина, давно легализовавший свой бизнес и вообще остепенившийся, но все еще привычно стригущийся под ноль.
Папа их зарыл как умел: позвонил кому-то, а тот еще кому-то, а те тоже позвонили – и сайт Фэн-Клуба Василия Пупкина исчез с «народа».
Ванессе приказали написать заявление об уходе.
Потом выяснилось, что Иван предупреждал об угрозе и требовал помощи. Старшему админу за халатность влепили очередной выговор и оставили без премии. Старший заявил, что класть хотел с прибором на такую культуру – и уволился тоже.
Коллеги с дружественного сервака «Духовное наследие Руси» устроили старшему отходную. Перепились в хлам и начали демонстрировать прямо на рабочем месте свои познания в древнерусских боевых искусствах. Из-за чего материальная часть сервера понесла некоторые повреждения, сервак на сутки вышел из строя, а двоим особо боевитым «наследникам» охрана крепко набила морды.
Просто_Вася объявил Крутого личным врагом фэн-клуба и, несмотря на возражения Навоза и Леночки, открыл против него Другие Действия. Задачей-минимум Других Действий ставилась реанимация сайта на «народе» силами Крутого и получение извинений.
«Активные члены» клуба поддержали инициативу.
По московским «реальным» интернет-тусовкам бросил клич РПК, которого хорошо знали и уважали. И буквально через пару дней информации о Крутом набежало достаточно. Обычно на установление личности малоизвестного ника уходит куда больше времени. Но тут, видимо, сыграло роль то, что РПК признал свою принадлежность к фэн-клубу, про беду которого уже растрезвонили на весь Рунет. А еще Крутого терпеть не могли одноклассники.
Достать Крутого реально было почти невозможно – он жил в закрытом жилом комплексе, учился в закрытой же школе, ездил туда на машине с охранником. Угрожающие звонки по телефону или кирпичи в окно исключались. Банально избить Крутого тоже не выходило.
Зато в общем чате «Культура» и на одноименном форуме начался перманентный кошмар. Ни Крутой, ни Мурзик не могли там носу показать, чтобы их не облили помоями. «Ты моральный урод, ты моральный урод, ты моральный урод, ты моральный урод…» – читал Крутой по десять раз на дню.
Он менял ники – это не помогало. Он переместился на другие сайты – его загадочным образом находили там и долбили, долбили, долбили.
Он метался по Сети, но нигде не мог нормально просуществовать и часа. Иногда он просто читал молча, но вдруг к нему обращались по настоящему имени.
«Ты моральный урод, ты моральный урод, ты моральный урод…»
Это была первая фаза Других Действий – давление на психику. Просто_Вася как раз собирался объявить вторую фазу – убеждение морального урода исправиться и загладить вину, – когда моральный урод прыгнул в окно.
Крутой жил на четвертом этаже. Он не разбился насмерть, но получил такую страшную травму позвоночника, что превратился в овощ.
Ивана вызвал следователь.
«Рассказывай», – сказал он просто. Иван рассказал все. «Показывай». Иван положил на стол диск и пухлую распечатку – IP-адреса «пупков» и время подключения. «И что с этим делать?» – спросил лениво следователь, будто ему было совсем не интересно. Иван в общих чертах обрисовал – что можно. С него взяли подписку о невыезде. А он никуда и не собирался.
Штаб задержали мигом, в полном составе. И отпустили. Вмешался старший Возницын, да и не получилось ничего предъявить. Только РПК влетел с нелегальным подключением, но это тоже была, по большому счету, ерунда – никакого материального урона.
Иван узнал об этом от Леночки – они теперь переписывались. Леночка была уверена, что Штаб сдал один бывший «активный член», оказавшийся провокатором.
Иван связался с KillTheCat и попросил совета – как быть? Что-то его тревожило. А еще было очень стыдно – ведь Штаб взяли из-за него. Иван остро переживал свою вину.
«Ты идиот! – воскликнул KillTheCat. – Папаша Крутого этого так не оставит. Всем головы оторвет. А тебе, как наводчику и опасному свидетелю, в первую очередь. Немедленно, слышишь, немедленно, всю историю, до мельчайших подробностей, записывай. И тут же отсылай маме пострадавшего – только не отцу, понял? Скажи ей, ты боишься мести „пупков“ и на всякий случай копии разослал в разные места, чтобы их опубликовали в случае твоей гибели. А маме ты как бы по дружбе это сообщаешь. Копию мне сгони, копию запиши на Ванессу под пароль, его тоже мне давай. Это так, самый минимум, потом еще что-нибудь придумаем».
«Может, „пупков“ как-то предупредить?»
«Все твои неприятности – из-за них. Подумай об этом».
Иван сделал все, что попросил KillTheCat. Только не отослал письмо с недвусмысленной угрозой маме Крутого. Не смог. Ему это показалось жестоким.
…Стоял дождливый серый осенний день. На улице было еще противнее, чем обычно. Иван, кутаясь в зимний пуховик с водоотталкивающим покрытием, топтался на автобусной остановке.
– Ну? – раздалось откуда-то сверху.
Иван стрельнул глазами из-под надвинутого на самый нос капюшона и обомлел.
Перед ним стоял молодой человек редкостной, почти модельной красоты. Высокий, атлетически сложенный, стильно и дорого одетый. В голову пришло слово «незапятнанный» – к длинному плащу молодого человека будто не приставала грязь на осенней московской улице, по которой все ходят крапчатые. Но больше всего Ивана поразило другое – чистая, здоровая, безупречно гладкая кожа на обращенном к нему красивом лице.
– Ну? – повторил молодой человек.
– Вы от Штаба?
– Ну.
– Я должен вас предупредить. Кажется… Я не знаю… Но может быть, что Штабу угрожает… Ну, отец этого мальчика, возможно, очень сердит.