Другие грабли. Том 2
Шрифт:
— А что с майором?
— Убили майора, — снова помрачнел Петруха. Как бы по итогам нашей беседы он вообще в черную меланхолию не свалился. — Ну, это ты и сам должен знать, ты ж с его сыном общался.
— Кто?
— Там мутная история, — сказал Петруха. — Но, похоже, что не по нашему ведомству. В смысле, я думаю, что без провальней обошлось, и с его службой это никак не связано.
— А кто тогда?
— Да масса вариантов, — сказал Петруха. — У нас тут Дикий Запад, тебе ли не знать?
— Но расследование хоть было?
— Было, — подтвердили Петруха. —
— А ты сам не пытался?
— У меня в то время соответствующего ресурса не было, — сказал Петруха. — Честно говоря, все силы только на выживание и уходили. Я, конечно, пытался по горячим следам что-то выяснить, но безуспешно… А теперь-то, сам понимаешь, ни свидетелей не найти, ни…
— Понятно, — сказал я.
— Мрачные времена настали, Чапай, — сказало Петруха. — И вроде бы, мы в отделе знали о том, что надвигается, но все равно оказались ни хрена к этому не готовы. Иногда уже кажется, что ничего не исправить, вся надежда только на твой хроношторм. Вот скажи мне, Чапай, будет хоть какой-нибудь просвет впереди?
— Ну, если случится тот вариант будущего, из которого я пришел, то да, какой-то должен быть, — сказал я.
— Не факт же, что случится, — сказал Петруха. — Как я понимаю, здесь и сейчас все очень неопределенно.
— Может, в этом есть особая прелесть, — сказал я, хотя из меня тот еще утешитель. — И вообще, будущее творим мы сами.
— Это и пугает, — сказал Петруха. — Ведь это настоящее мы уже сотворили. Хотя на самом деле уже не очень-то и понятно, кто тут чего сотворил.
Поскольку он погрузился в философское молчание, я не стал его отвлекать и уставился в окно, за которым проносилась Москва, в чем-то знакомая, а в чем-то не очень. Сомнительная архитектура нулевых вместе с точечной застройкой, еще не проявилась, зато на каждом углу громоздились ларьки и все было увешано кричащими рекламными баннерами. Даже не кричащими, а вопящими.
Как же все-таки похорошела Москва при Собянине…
— Выходит, то будущее, из которого приходила часть диверсантов, схлопнулось прямо при тебе, да?
— Да, — сказал я. — Но, учитывая структуру вот этого вот всего, это не значит, что больше оттуда никого не будет.
— Я понимаю, последние мозги не пропил еще, — сказал Петруха. — Но это было не то будущее, ребята из которого скидывали нам инфу?
— Похоже, что нет.
— Тогда ради чего все это было?
— Общая картина стала понятнее, — сказал я.
— Но практической пользы в том нет.
— Практической нет, — согласился я. — Однако, сам процесс познания…
— Мы здесь не в академии, чтобы опыты исключительно из научного интереса ставить, — сказал Петруха. — И знание о будущем нужно нам для того, чтобы понять, а чего делать-то. Я так понимаю, что ни с кем из других хронопидоров тебе побеседовать не удалось. В смысле, из тех, что на тебя уже в нашем времени напрыгнули?
— Как-то не до того было, — сказал я.
— Несколько команд, говоришь?
— Как минимум, две, — сказал я. — Причем, если одни были вполне на понятном мне уровне, плюс-минус,
— Бластеры — это что-то типа «пиу-пиу» из «звездных войн»?
— Ну да.
— И как ты отбился?
— Как всегда, — сказал я.
— И какой у тебя план?
— Еще не успел придумать.
— Ясно-понятно, — сказал он.
Я уже пожалел, что попросил Виталика ему позвонить. Конечно, мне все еще была нужна помощь, но Петруха давно отошел от тех дел и было видно, что возвращаться к ним ему не очень-то хочется. Перед ним теперь стояли совсем другие задачи, «кабан», цвет пиджака и толщина золотой цепи не дадут соврать.
Страна, которой он давал присягу, которой он служил, отправила его в отставку. Что ему теперь до ее будущего, ему бы о собственном позаботиться…
Но вообще, он неплохо так поднялся и за довольно короткий срок. У некоторых на это и десяток лет уходил, а многие пытались, но вообще не смогли. И поскольку Петруха мне, в общем-то, нравился, я не хотел узнавать, какой ценой это все ему досталось.
Раздался телефонный звонок. Петруха протянул руку, и водитель вложил в нее трубку встроенного в «мерседес» телефона.
— У аппарата, — сказал Петруха. Голос его собеседника был мне едва слышен, и слов разобрать я не мог. — Нет, сегодня на меня не рассчитывай, я занят буду. До вечера занят, может, и дольше. Ничего, как-нибудь без меня разберетесь, а с коммерсом этим потом порешаем… Если у Арсена будут вопросы, забей ему стрелу на завтра, я подскочу. Хорошо. Хорошо. Ладно, бывай.
Он отдал трубку водителю, и тот убрал ее на штатное место.
— Хорошая комплектация, — сказал я. — Бронированный?
— Не, — сказал Петруха. — Я узнавал, бронированный невыгодно. Бензина много жрет.
— А этот сколько?
— Как ездить, — вздохнул Петруха. — В среднем, около тридцати. Как «камаз».
— Шестилитровый?
— Я хотел три и пять, но пацаны бы не поняли, — сказал Петруха. — У нас тут, не поверишь, статусная система почти как у дикарей. Цепи, гайки, пиджаки… Я вот перстни носить не люблю, они за оружие цепляются и драться мешают, так меня каждый второй при встрече спрашивает, чо я как лох. Вот ты бы на такое как ответил?
— По ситуации, — сказал я. — И в зависимости от того, какие у меня с вопрошающим отношения.
— А давай ко мне в бригаду, — предложил Петруха. — Я тебя своим консильери назначу.
— Надеюсь, что это не то предложение, от которого нельзя отказаться, — сказал я.
— Нет, серьезно, — сказал он. — Ну а куда ты пойдешь? Обратно в школу, что ли? Ты знаешь, что сейчас на учительскую зарплату купить можно? Да и нельзя тебе в школу, если на тебя охота идет. Стрелять будут в тебя, а зацепят кого-нибудь из детей.
— Твоих пацанов тоже из-за меня зацепить могут, — сказал я.
— Так у них профессиональный риск, который и на зарплатной ведомости от отражается, — сказал Петруха. — Кстати, занятный факт. Мы уже полчаса едем, и нас еще до сих пор никто не попытался убить.