Другие грабли. Том 2

Мусаниф Сергей Сергеевич

— Две тысячи сорок второй, — сказал Седьмой.

— И отчего вы все собираетесь помереть?

— От катаклизма, избежать которого, похоже, уже нельзя, — сказал он. — В том числе и из-за ваших действий.

— Вот только не надо во всем меня обвинять, — сказал я. — Я никаких катаклизмов не устраивал.

— Это не только ваша вина, — легко согласился Седьмой. — Вы — просто один из множества факторов, которые сложились против нас. Часть картины мира, которую мы пытались изменить, но не смогли. Вектор истории просто так не перерисовать…

При

ближайшем знакомстве Седьмой не выглядел киллером. Обычный человек, который взял в руки оружие скорее от необходимости, а не по велению своей природы. Он, конечно, учился, тренировался и даже практиковал, но я видел по глазам, что настоящего инстинкта убийцы в нем не было.

Он не искал способы избавиться от меня и освободить шлюз. Он просто плыл по течению, отвечая на мои вопросы, а драгоценное время утекало у него между пальцев.

Зато какие-то зачатки хищника обнаружились у типа, который стоял справа от меня. Разговаривая с Седьмым, я краем глаза наблюдал, как он мнется, как он поудобнее перехватывает своей автомат, как в его глазах загорается огонек отчаянной наглости…

Впрочем, про последнее я вру, конечно. Если там какой огонек и зажигался, краем глаза я бы его фиг заметил.

Но когда он перешел от тупого стояния на месте к не менее тупым действиям и попытался проломить мне голову прикладом, я был готов. Увернулся, перехватил автомат, быстро убедился, что он сжимает свое оружие достаточно крепко, придал его телу дополнительный импульс, слегка изменив траекторию, и швырнул в командира отряда.

Тот к подобному развитию событий оказался не готов, поэтому уклониться не смог, и на ногах удержаться тоже, и вместе со своим подчиненным рухнул на пол.

Остальные даже дернуться не успели, а я сделал шаг, подходя к Седьмому почти вплотную и приставляя пистолет к его голове.

— Искренне надеюсь, что это была самодеятельность, и он не следовал какому-то вашему плану, — сказал я. — Потому что план этот так себе и следующий его пункт наверняка приведет к бойне в шлюзе.

— Вы не можете убить меня здесь, — сказал Седьмой. — Ведь мы еще должны встретиться там.

— И что мне помешает? — спросил я, слегка вдавив ствол пистолета в его череп, просто чтобы свои возможности обозначить. — Я промахнусь, от тебя будут пули отскакивать или оружие внезапно даст осечку?

— Физически вам ничего не помешает, — сказал Седьмой. — Но это вызовет хронопарадокс, в результате которого может вырасти еще несколько ветвей. На будущем это не скажется, мы уже в любом случае обречены, но и прошлое, из которого вы пришли, тоже может измениться.

На первый взгляд, это были бы весьма позитивные изменения. Если я сейчас пущу ему пулю в башку, то он не сможет прыгнуть в прошлое и отправить майора в реанимацию. И для него самого-то большой разницы, в принципе, не будет, потому что нашу с ним третью встречу он все равно не переживет.

Но это все тоже было на тоненького.

А что, если реанимация как раз-таки оберегает

майора от бандитской пули, которую он мог бы поймать, если бы остался в строю? С этими хронопарадоксами всякое может быть.

Ну и, что самое главное, я не чувствовал в себе внутренней готовности застрелить Седьмого вот так, расчетливо и хладнокровно, когда непосредственной опасности он не представляет. Зато никаких угрызений совести относительно того, что я завалил его в честной перестрелке, я не испытывал.

— Давайте просто не будем вот до этого всего доводить, — предложил я.

Бойцы, стоявшие у входа в шлюз, расступились, пропуская начальство.

В среде директоров институтов есть две крайности. На одном полюсе находится чистый ученый, настолько очарованный предметом своих исследований, что до всего остального ему просто нет дела, и административные обязанности приходится тащить его помощникам и заместителям. На другом же полюсе стоит эффективный менеджер, прагматичный, продуманный и циничный, и бывает, что его знания о том, чем вообще занимается его организация, у него довольно поверхностны. Наверное, идеальный руководитель находится где-то в золотой середине между этими крайностями, но местными верховодил первый тип.

Это был благообразный, но несколько растрепанный старичок в пыльном лабораторном халате, накинутом поверх старомодного даже для наших времен костюма-тройки. Впрочем, мода циклична, и вполне может быть, что у них тут как раз был очередной виток…

Может, поэтому тут все и навернулось.

Старичок с совершенно ненаигранным изумлением воззрился на кучу выставленного напоказ оружия, закончив свой осмотр на моем пистолете, приставленном к голове его подчиненного.

— Уберите оружие, — сказал он. — Это совершенно лишнее, я не вижу никакого смысла кого-то здесь убивать.

В качестве жеста доброй воли я отвел ствол в сторону. Самозваные спецназовцы опустили свои автоматы дулами вниз и потянулись на выход.

— А вы, я так понимаю, Василий, — сказал он мне. — Хроноартефакт, с которым доктор Пригов не смог совладать.

Седьмой потупился.

Скоты все-таки эти потомки, подумал я. То хроноартефактом назовут, то агентом хаоса, а чаю попить так никто и не предложил. Не видят они во мне человека, только научную проблему.

— Пойдемте, Василий, — предложил старичок. — Не будем мешать работе.

— Куда?

— Ко мне в кабинет, — сказал он. — Вы ведь хотите поговорить?

— Ясен-пень, он поговорить хочет, ек-макарек, — из-за спин техников вынырнул сухой чувак лет эдак далеко за шестьдесят. В отличие от всех остальных, он был одет в военную форму. Правда, без знаков различия и уже довольно застиранную. На бедре у него висела кобура с чем-то очень массивным. Чуть ли не с музейным «маузером». — Потому что если бы он хотел всех здесь положить, то здесь бы уже все лежали. Я тебе говорил, Иваныч, что твои соколы много не навоюют. Надо было спецов у минобороны запрашивать.