Другие. Феникс
Шрифт:
— Если бы у меня вышло убрать наше знакомство из твоей памяти, я могла бы… Покинуть буфер и… — я снова зашлась рыданиями, прекрасно понимая, что ни за что не уехала бы.
— Птичка моя… Какая же ты ещё глупенькая, всё равно что девочка-подросток. Ты теперь от меня никуда не денешься, пока я не захочу. Льё не станет переступать через меня, как бы того не хотел… А Сёртуну я сам больше не позволю до тебя даже дотронуться… Неужели так трудно просто поверить?
— Трудно.
— Это потому, что я сущность? — вдруг спросил Денеб.
— Скорее потому, что я — Феникс, — тихо ответила я.
Повисла пауза.
— Отдохни пока тут одна, у меня есть небольшое дельце. Главное, не паникуй. Вернусь, развяжу тебя, — бросил он совершенно спокойным тоном и, не дожидаясь ответа, вышел.
Я слышала как хлопнула входная дверь и продолжала лежать, тяжело дыша. Всё-таки, моя попытка проверить Денеба оказалась ошибкой. Оставалось только надеяться, что он действительно не сильно обиделся.
Как же я испугалась, когда Ден связал руки и ноги. Ужасно чувствовать себя бессильной, особенно тогда, когда нет возможности видеть, что происходит вокруг.
Лежать с завязанными глазами в пустой квартире всё равно, что лежать в кромешной тьме: никогда не знаешь, что таится вокруг, даже рядом. Я почувствовала, как липкий ужас подбирается к моим босым заледеневшим ногам. Скоро он схватит меня и будет забираться всё выше и выше, пока не проберется в мозг. А что будет тогда, думать не хотелось.
Попытка взять себя в руки не удалась. Я дергалась, продолжала плакать или затихала, чтобы прислушаться. Но кроме шума улицы из приоткрытого окна, ничего не доносилось до моих ушей. Сколько прошло времени? Куда ушёл Ден? Я отчаянно пыталась отвлечься от окружающей меня темноты, ерзала по постели в страхе упасть, но связана была слишком крепко. В какой-то момент прекратила жалкие попытки освободиться и занялась тем, что заставляла себя успокоиться. Планомерно, по капле, сосредоточилась на ощущениях в теле, чтобы загасить разум. И вдруг провалилась в небытие, парила в невесомости, не чувствуя рук и ног, не видя ничего перед собой. Кромешная, ледяная тьма.
Сколько длилось это странное состояние, я не знала, но вырвалась я из неё не самым приятным способом. На меня что-то капало, почти лилось: какая-то вязкая, тёплая жидкость с неприятным кислым запахом. Собрав силы, я откатилась в сторону, но угодила в противную, мерзкую лужу.
— Что это?! — в ужасе закричала я, но никто не ответил.
Судорожно хватая ртом воздух, пыталась снова взять себя в руки. И тут в голову пришла гениальная мысль, странно, что раньше не удалось додуматься. Частичный выход из тени. Рискованно. Но можно попробовать. Мне бы только освободить руки, и тогда всё стало бы гораздо проще. Помню, в пору учёбы, у меня это получалось великолепно!
— Раз, — начала считать я, приготовившись, — два… Три!
Голова закружилась, а руки отдались режущей болью, я совершенно забыла, что их обожгло. С трудом сомкнув пальцы, я собрала немного огня в них и попробовала выжечь то, чем связал меня Ден. Ужасно больно, до слёз, до лёгких судорог в ногах.
— Ада! — скомандовала я себе, — ты же Феникс. Терпи, зараза. Терпи!
Сверху, как на зло, всё продолжало капать и литься, попадая на лицо и голые участки тела. Если бы жидкость была бы не такой тёплой, даже ледяной, было бы не настолько
Свет был приглушён, и мои раненые глаза спокойно адаптировались к обстановке. Я мимоходом распутывала ноги, оказывается, Ден завязал глаза своей рубашкой, а всё остальное стянул простыней — невероятная силища в нём. Но по сравнению с обстановкой в комнате, эти догадки были мелочью, настолько ничтожной, что я отметила-то это только потом.
С потолка всё ещё капало — это точно была не кровь, скорее нечто, похожее на болотную жижу, и пахло соответствующе. Чёрные шершавые стены изъела синевато-серая плесень, кажется, из-под кровати вылетали не то мотыльки, не то ещё какие-то неизвестные мне жуткие чёрно-коричневые бабочки с жирными тельцами. Я осторожно заглянула с кровати на пол, будто в пропасть. Судя по цвету вместо уютного мягкого ковра теперь влажная рыхлая земля, местами почерневшая от следов пожарищ. Я никак не могла понять, что здесь случилось, это искажение такое? Искажают меня или кого-то другого? И кто это делает?
Я метнулась к другому краю кровати, с той стороны всё то же самое — земля, болотная жижа, порхают жуткие мотыльки. И тут, среди этого хаоса я увидела его, Денеба, лежащего в дверях. Он был настолько грязным, что сливался с землёй. Собрав всю смелость, я спрыгнула с постели и в пару шагов оказалась рядом с ним.
— Ден! Ден! — я перевернула его на спину и от ужаса закрыла рот руками, чтобы не закричать. А кричать хотелось до дрожи. Лицо Денеба было исполосовано страшными ранами, рубашка отсутствовала. Вместо этого на голое грязное тело был накинут изодранный и такой же запачканный пиджак. Из ран струилась вовсе не кровь, а такая же непонятная субстанция, что и с потолка. Татуировки почернели, и только надписи горели огнём. “Qui nisi sunt veri, ratio quoque falsa sit omnis”(если чувства не будут истинны, то и весь наш разум окажется ложным (лат.)) — прочла я на его груди.
Я знала, чья это любимая фраза.
— Денеб, очнись, пожалуйста, — рыдала я над ним, пытаясь стереть грязь, стащив с постели покрывало. — Что я могу сделать для тебя, как помочь?
— Не плачь, — хрипло шепнул он и, чуть повернув голову, сплюнул коричневую жижу.
— Ты живой! — я принялась целовать его в грязные щеки с таким рвением и радостью, что перестала понимать саму себя.
— Птичка…
— Ден, я так испугалась! Потерпи, я сейчас принесу что-нибудь, воды… Нужно промыть раны.
— Не надо. Это не поможет. Я сам. Ты тут будь. И всё.
— Но как же? — я внезапно растерялась.
— Раны затянутся. Я же сущность, у меня внутри не кровь, милая, — он открыл глаза и слабо улыбнулся. — Мне главное сейчас совсем из тени не выпасть…
— Так это всё ты? Сделал?
— Да… Трудно контролировать, — Ден зашёлся кашлем и снова сплюнул. Я подложила одеяло ему под голову и погладила по щеке. Она оказалась холодной.
— Давай я согрею тебя. Поделюсь внутренним огнём? Льё говорил, что мы с тобой можем обмениваться.