Другие. Феникс
Шрифт:
— Ада… Не делай этого. С одним крылом слишком…
— Но ведь получалось же, тогда, когда мы… Вчера ночью.
— Это другое, лапушка.
— Тебя так влияние? Да? Неужели такое же сильное, как и моё? — я не знала, чем помочь Дену, поэтому просто устраивала его удобнее на влажной земле, потихоньку стирала грязь, не обращая внимание на то, что сама уже испачкалась с ног до головы.
— Учитель его так твой, Сёртун, тварь такая, — раздался строгий, жутко злой голос Льё.
— Учитель? — я обернулась и замерла в ужасе. Глаза Льётольва налились кровью, на лице без труда читалась невероятная ненависть. Он упал на колени рядом с нами и
— Ден, мы всё зафиксировали и передадим куда надо. Слышишь? Его накажут. Но это фактически война. Сёртуна против меня, против нас, — Льё водил руками по татуировкам Денеба, и они приобретали привычный цвет.
— Забей, это рано или поздно случилось бы.
— Я на всё могу закрыть глаза, но за друга… — я видела, как экзистенциалист стиснул зубы и с трудом переводил дыхание. — Сейчас, потерпи чуток.
— Льё, оставь меня. Я сам.
— Да какой сам! Ты видишь, что происходит? Частичный выход из тени, тебя же разорвет на части, если не вернешься. А искажение далеко пошло!
— Я могу чем-то помочь? — тихонько шепнула я и тут же получила сильный удар в грудь, отчего отлетела к постели и снова больно ударилась спиной, аж дыхание перехватило.
— Не лезь! Вы, Фениксы… Вы! — Льётольв метнул в меня злобный взгляд.
— Сдурел? — Ден еле дотянулся до руки друга и схватил за запястье. — Не трогай её. Она не виновата ни в чём.
— Как же! — Льё позабыл обо мне и снова принялся за Дена, что-то рисовал руками прямо по земле, и от этого стены понемногу очищались, будто бы плёнка с рисунками собиралась к рукам экзистенциалиста. — Если бы ты её не подцепил… Если бы не поставил метку… Любимая ученица, Ден! О чём ты думал…
— А я не думал, Льё… Вон, он даже написал…
— Вижу. Навсегда останется же. Чувства, — Льё всадил кулаком в землю. — Тварь он! Тварь! Повод искал…
— Он и без птички бы его нашёл. Может, чуть позже только… — вяло выговорил Денеб. Дышал он всё ещё тяжело и часто закрывал глаза.
Я молча наблюдала за их диалогом и за работой Льётольва, потихоньку глотая слёзы. Кажется, картина сложилась. Денеб отправился на задание, а там его ждала засада. Сёртун решил избавиться от того, кто мешал ему добраться до меня? Странная логика. Хотя… Какая же я была дура — всё предельно просто! Не стал бы учитель давать мне такого задания и так легко отпускать без наказания. Я просто приманка, повод, чтобы добраться до Денеба, а через него — до Льё. Не информация нужна была Сёртуну, нет! Он хотел на вполне законных основаниях вступить в бой.
— Это же и правда война… Сёртуна против Льётольва, — вырвался у меня хриплый шепот.
— Дошло наконец-то! — отозвался Льё.
— Давайте я просто уйду обратно. Вернусь. Сделаем вид, что ничего не было! — начала в панике тараторить я, пытаясь найти выход.
— Не ты, так что-то другое найдется. Сёртун давно на меня зуб точит, а поскольку я и так несколько вне закона… — Льё вроде бы успокоился и говорил более мирно. — Да и… Ты для Денеба важна. А он мой друг.
— Спасибо, — тут же отреагировал Ден.
— Я… — мне вдруг сделалось плохо, в одно мгновение всё закружилось и зашумело. Комната очищалась так быстро, что казалось, будто бы и нас всех засосет в экзистенциальную воронку. Я старалась держаться изо всех сил, но не смогла — опустилась на чистый ковёр и закрыла глаза, к горлу подбиралась тошнота, желудок сворачивался в кулак, и дыхание перехватило.
— Рискуем, Ден… — услышала я будто издалека голос Льё.
—
— Что-нибудь придумаю… Дай пару дней…
Обмен
Обмен
Сколько раз за эти несколько дней я уже отключалась совершенно неожиданно для себя даже и не вспомню. У меня вообще обнаружились странные провалы в памяти, а местами наоборот — после пробуждения всплывало то, что казалось давно забытым. День принятия в Фениксы. Стояла золотая осень, нас, десять девчонок шестнадцати лет, собрали на заднем дворе колледжа. Дул пронизывающий ледяной ветер, с деревьев облетала яркая листва, мы стояли, нервно переминаясь с ноги на ногу, поглядывали друг на друга в тревоге. Первый, полностью самостоятельный выход из тени, принятие формы.
Я вдруг вспомнила, что мне было ужасно жарко, несмотря на погоду, внутри всё прямо-таки горело. Учитель Сёртун строго произнёс моё имя, я сделала осторожный шаг ему навстречу и попыталась выйти из тени. Из-за тревоги сосредоточиться получилось не сразу, но, как потом выяснилось, мой результат оказался лучшим, равно как размеры крыльев и сила огненного удара. Тогда я выжгла кусочки памяти сразу пятерым подопытным влияниям, одним махом.
Сама я была и рада такому результату и напугана. Помню, как бродила вечером по опытному саду, пытаясь справиться со страхом новой жизни, и меня нагнал учитель. Странно, в моей голове эта встреча крутилась лет до двадцати, а потом куда-то пропала, и возникла только сейчас. Он шёл рядом, говорил о чём-то важном, наверное, а я наблюдала, как наши ноги одновременно шагают по шумной дорожке, покрытой мелким серо-бурым гравием. Тот страх, который я испытывала рядом с ним, остался со мной на долгие годы, он и сейчас спрятан где-то глубоко внутри и движет моими действиями. В тот вечер Сёртун не сделал ничего предосудительного, но мне хватило и его тяжелой руки на плечах, чтобы представить всё, что могло случиться в дальнейшем. Я кляла себя за то, что во мне так много силы, ведь это значило, что именно учитель Сёртун возьмёт меня в свой отдел, в свою команду, и кошмар никогда не прекратится. Когда я была меньше, то мечтала быть как взрослые Фениксы, сильной и огненно-красивой, но в день посвящения мои желания сменились более простыми, — оказаться подальше от своего мучителя.
— Ты невероятно сильна и прекрасна, Адочка, — шепнул тогда Сёртун, склонясь к моему лицу слишком близко, а мне не хватило смелости отвернуться. — Я сделаю из тебя лучшего Феникса, если ты будешь слушаться.
И ведь мне пришлось его слушаться и молчать. Забывать. Только в последние несколько лет “уроки” Сёртуна случались реже, а, может, половину я и просто-напросто не помню. Если верить Дену, то часть моей памяти выжжена. Часть меня, моей собственной личности принесена в жертву похотливым и извращенным желаниям учителя. Хотя это к лучшему. Если бы я помнила всё, что он делал со мной, то не смогла бы жить нормально.
Эти мысли отозвались тихим эхом мужских голосов где-то совсем рядом.
— С ней точно всё будет нормально? — кажется, это Денеб.
— Гарантировать не могу, но надеюсь. Почему ты мне раньше ничего не сказал? — вполне миролюбиво возмущался Льё. Пахло сигаретами и чем-то сладким. Я вдруг поняла, что ужасно проголодалась.
— Дайте еды, — протянула я медленно.
— Лапушка проснулась! — услышала, как Денеб мягко подошёл ко мне и опустился рядом.
— Почему я всё время сплю?..