Другие. Возрождение
Шрифт:
Краем глаза я заметила движение рядом, от Денеба тоже не укрылось, что мы в тамбуре больше не одни. Я медленно повернула голову, догадываясь, кто пришёл и протянула к нему руку.
— Льё… Скорей.
— Вы что?
— Обмен же… — прошептал Ден, я всё ещё чувствовала его мокрый лоб на своём плече.
— Денеб! Ну можно было бы найти другой способ! — возмущался Льётольв, но всё же подошёл к нам и взялся за мою ладонь. Уголки рта его дрогнули в привычной полуулыбке.
Он кротким жестом провел ладонью по моей шее с меланхолическим взглядом, будто бы вспоминая, как целовал
Дверь тамбура снова хлопнула, Льё отстранился, оставив нас с Денебом на попечение друг друга. Пока я приводила себя в порядок, смотрясь в дверное стекло, а Ден с улыбкой наблюдал за мной, успела заметить, с каким шоком переводила взгляд с одного на другого Майя. Да уж, бедняжке пришлось нелегко — столько потрясений сразу. Чаще всех нас она смотрела на Льётольва с немым вопросом, а он отмалчивался. Наконец, терпение у неё лопнуло.
— Я не понимаю, что происходит? Что у вас за отношения?
— Ненормальные, — хохотнул Денеб.
— Ада ведь ваша… твоя… — она пыталась подобрать верные слова, но, похоже, голова не подчинялась.
— Невеста? — подсказал Ден. Майя кивнула. — Ну да. Моя птичка.
— Тогда почему?… — она глянула на Льё.
— Потому что это Ада, — спокойно ответил он.
— Вы больные! Вы чёртовы сумасшедшие! Я никуда с вами не поеду! Мне нужно выйти, — она бросилась к дверям, совершенно забыв, что электричка даже не думала останавливаться только из-за желания серой мыши покинуть её.
— Не психуй, — грубо поймал её Ден и пихнул в руки Льё. — Будешь устраивать истерики, тебе же будет хуже. Твой ухажёр, Глеб, ты же видела, что он собирался сделать? И с тобой он обошёлся более чем отвратительно. У Фениксов, равно как и у экзистенциалистов, есть негласное правило: не вмешиваться в сознание обычных людей без острой необходимости. И если Льё ничего ужасного с тобой не сделал, то Герша, то есть Глеб, поковырялся в твоей голове бездарно и основательно.
— Что? — она как-то обмякла, даже не пытаясь вырваться из рук Льётольва.
— Что, что… — передразнил Ден. — Теперь понимаю, почему ты так не нравишься птичке. Я вроде конкретно сказал? Пора бы уяснить, Майя, что мир не такой, каким ты его привыкла видеть! Мы, экзистенциалисты, сущности и Фениксы занимаемся тем, что искажаем влияния, уничтожаем их. Что такое влияния? Это ваши любимые мистические и психические проявления — сумасшествие, шизофрения, маниакальные наклонности, проклятия, одержимости… Ну? Понимаешь? Мы — не люди. Льё рисует, а после этого меняет не только привычный мир, но и кое-что в головах, я могу изменять своё тело, а Адочка — выжигать кусочки сознания и памяти. Мы все работаем с глубокими и не очень уровнями личности. Мы можем переходить на другие уровни существования и видеть то, чего не видите вы, обычные люди. Ясно?
— Монстры… — шепнула Майя. Я не выдержала и засмеялась.
— Вот дура-то… Но её можно понять, всё это звучит как бред, если никогда не сталкиваться с нами. Зашоренность сознания.
— Граница приближается!
Мы втроём встали рядом, по кивку Льётольва частично вышли из тени. Я ощущала приближение границы, воздуха становилось меньше. Электричка мчалась навстречу невидимой стене, которая могла бы на безумной скорости вжать нас в металл вагона, выдавить через него на железнодорожные пути. Ден встал между мной и Льё, окутывая туманом и выдвигаясь вперёд, первым он и принял на себя удар, я успела заметить тонкие трещинки на куполе.
Льётольв почерневшими руками обрисовал в воздухе круг и будто бы закрашивал его. Секунду спустя, следом за туманом сущности, круг прошёл почти сквозь купол, усилив трещины, но не раскрошив стекло. Ден метнулся за мою спину, увлекая за собой Льё, я выставила руки вперёд, собирая на них всю свою силу и полностью выходя из тени.
Крылья взметнулись ввысь, обдавая горячим воздухом, по ладоням бежали искры, и вся я светилась, чувствуя вокруг себя плотное кольцо из сущности, а за спиной — крепкие руки Льё. Удар, ещё один. На нас сыпались осколки, что-то отчаянно заскрежетало. Купол оказался многослойным. Меня потащило назад, последний слой никак не поддавался.
Экзистенциалист вцепился в мои плечи со страшной силой, а мгновение спустя я вдруг увидела перед глазами странные знаки, проплывающие пылающей рекой.
— Ада! Вспомни Дунай! — крикнул он мне на ухо.
Точно. Я сильная, самый сильный Феникс из всех, которые существуют. Даже если это не правда — крылья требуют веры. Кольцо сущности сжималось, мои ладони почти превратились в светящиеся сферы. Я зажмурилась, выставляя их вперёд. Движение замедлялось, из-под рук расходились трещины, электричка рвано задергалась, стуча колесами. Со стороны раздался лязг, а сквозь него приглушённый крик Майи. Последний слой взорвался невидимыми осколками, меня бросило вперёд со страшной силой, и если бы не Денеб, я бы точно влетела в вагон вместе с раздвижными дверьми.
— Удалось… — прохрипел Льё, помогая мне подняться. В последний момент он успел вытолкнуть нас троих из тени.
Всего-то несколько секунд длилось сражение, а казалось, что прошло несколько часов. Я с трудом держалась на ногах, руки покрылись страшными красными пятнами ожогов, и снова пропала способность говорить.
— Что вы сделали? — подала голос Майя. — Я видела, как от её рук шёл дым. И он! — она указала пальцем на Дена, — я не поняла, что с ним случилось.
— Теперь ты видела, как мы ещё можем работать. Прошли сквозь купол. Теперь мы вне буфера.
— Буфер?
— Да… — монотонно начал Льё, помогая Денебу поддерживать меня. Мы медленно двигались к дверям, чтобы выйти на первой же станции. Хорошо, что людей в вагоне почти не было, буквально пара человек, и те сидели далеко от тамбура. — Буфер — это город, который максимально защищен от влияний, эдакая серая зона, перевалочный пункт, где пересекаются все и вся. В том смысле, что отдыхают экзистенциалисты и Фениксы, тут хранятся документы. И здесь же обитают отступники и преступники содержатся в тюрьмах. Милые, спокойные места. Москва — буфер.