Другое имя. Септология I-II
Шрифт:
Ну давай, толкни что есть мочи, кричит она
Давай, кричит она
Еще разок-другой, и хватит, кричит она
а он думает, что уже хватит, ведь этак вот стоять да толкать тоже скучно, вдобавок все больше темнеет, и сперва она не хотела, чтобы он ее раскачивал, а теперь не хочет, чтобы останавливался, наверно, вправду так оно и есть, думает он и отступает немного назад, меж тем как качели летят к нему
Толкай, толкай меня в спину, кричит она
а он отступает еще дальше назад
Не можешь? – говорит она
и он толкает, и она помогает изо всех сил, крепко-крепко цепляется за канаты и летит вперед, а на самом верху кричит «о-о-о» и опять летит вниз и назад
Как здорово, кричит она
Еще, кричит
а он смотрит на нее, потом бежит к качелям и со всей силы толкает
Да-а, кричит она
долго кричит, нараспев, кричит «да-а» снова и снова, потом уже медленнее
Сперва ты не хотела качаться, говорит он
Не решалась я, говорит она
А теперь не хочешь перестать, говорит он
Да, мне нравится, говорит она
Но теперь уж хватит, накачалась, говорит он
Это же здорово, совершенно замечательно, говорит она
а качели раскачиваются с все меньшим размахом, взад-вперед, вверх-вниз, взад-вперед
Сперва я боялась, а потом уже нет, говорит она
Так часто бывает, говорит он
Здорово было, говорит она
а качели вот-вот остановятся, тихонько покачиваются взад-вперед, и она говорит, что в детстве никогда не решалась качаться, очень уж ей было страшно, ну, иногда качалась, конечно, но совсем чуть-чуть, как сейчас, чуть вперед, чуть назад, а он говорит, что, наверно, зря так сильно ее раскачивал, а она говорит, что, наоборот, правильно делал, ей понравилось, хоть она и твердила, что ей не нравится, на самом деле ей нравилось, говорит она, и он отвечает, что, пожалуй, люди часто говорят одно, а в виду имеют совсем другое, иной раз прямо противоположное, а она говорит, что не знает, часто ли так бывает, но, по крайней мере, с нею нынче, когда она качалась, было именно так, а качели меж тем все качаются, и он берется за канаты и тормозит, держит, пока качели не замирают, и он просто стоит за спиной у молодой женщины, а она просто сидит, потом смотрит на него
Здорово было, говорит она
Хоть мы и взрослые люди, говорит он
Во всяком случае, почти взрослые, говорит она
Чуточку взрослые, во всяком случае, говорит он
Ага, чуточку, говорит она
и он осторожно толкает качели, выпускает канаты из рук
Чуточку взрослые, говорит он
Это уж как посмотреть, говорит она
а качели сами по себе качаются, взад-вперед, совсем немножко, но вверх-вниз, медленно уже, медленно взад-вперед
Во всяком случае, скоро повзрослеем, говорит она
Да, говорит он
и снова берется за канаты, останавливает качели
Темнеет, говорит он
Пока что не совсем темно, говорит она
Последний разок? – говорит она
и он опять берется за канаты, отходит назад и тянет качели за собой, отходит как можно дальше, поднимает ее как можно выше и бежит вперед, не отпускает канаты, а она кричит, нет-нет, больше не надо, не так сильно, не так быстро, не могу больше, не надо, кричит она, о-о нет, нет, не надо, кричит она, и он отходит от качелей
Не так сильно, кричит она
Это уж слишком, кричит он
О-о-о, кричит она
а он останавливается, смотрит на нее, видит, как она качается взад-вперед, вверх-вниз, но все медленнее, потом сама старается немного раскачаться, взад-вперед, вверх-вниз, замедляет движение, качели лишь чуть покачиваются взад-вперед, и он отходит от них еще дальше
Ты куда? – говорит она
Да никуда, говорит он
Но ты идешь к калитке, уходишь? – говорит она
Нет-нет, говорит он
Никуда я не ухожу, но скоро совсем стемнеет, может, пойдем домой? – говорит он
Погоди, пока качели совсем не остановятся, говорит она
и ставит ноги на землю, тормозит, качели останавливаются, а она смотрит на него, улыбается и говорит, что очень уж было здорово, она, мол, с детства не качалась на качелях, а в ту пору не очень-то и любила, трусиха была, вечно всего боялась, когда была маленькой девчонкой, говорит она
Не решалась качаться? – говорит он
Только немножко, говорит она
Ну да, говорит он
Вообще-то я не решалась, а когда все-таки качалась немножко, то просто чтобы решиться, говорит она
и добавляет, что такой была в детстве, потом оба умолкают, а немного погодя она спрашивает, не боялся ли он качаться, когда был маленький
Ты не боялся? – говорит она
и он кивает, а она слезает с качелей, идет к нему, и он видит, что теперь ее длинные черные волосы спадают вниз, и она поднимает к нему лицо, с полуоткрытыми губами, и он тянется к ней губами, и их губы встречаются, чуть-чуть
Очень осторожный поцелуй, говорит она
а он кладет ладонь на ее волосы, вернее, держит ладонь над самыми волосами, и они обнимают друг друга, прижимаются друг к другу, он опускает ладонь на ее волосы и гладит эти длинные черные волосы, вверх и вниз, а она кладет голову ему на плечо, и я вижу, как они стоят, с виду неподвижные, будто картина, стоят, будто еще одна из тех картин, какие я не в силах забыть, будто картина, которую я напишу, напишу, чтобы избавиться от нее, напишу такими, какими вижу сейчас, думаю я, ведь сейчас от них словно бы исходит свет, когда они стоят, вплотную друг к другу, как бы сливаясь в одно, два человека, как бы ставшие одним целым, до того тесно жмутся они друг к другу, а между тем вечереет, и тьма опускается на них, будто снег, будто снежинка за снежинкой, но одновременно будто целостная, неразделимая тьма, не куски тьмы, а этакий темнопад, и чем темнее становится, тем больше света от них исходит, да-да, от них исходит свет, я вижу его, и, хотя этот свет, наверно, увидеть нельзя, его все же можно увидеть, ведь и от человека может исходить свет, в особенности от глаз и большей частью на краткий миг, вспышкой незримого сияния, но от них двоих исходит ровный спокойный свет, постоянный, неизменный, кажется, будто этот свет – они сами, вот так они исходят светом, единым светом, думаю я, а он замечает, что она теперь почти сплошь свет, такое у него ощущение, думает он, стоя там, но не глупо ли так думать? он стоит, обнимает женщину из плоти и крови и думает, что она свет, вот ведь глупость, думает он, впрочем, большим умом он никогда не отличался, но у него такое ощущение, будто он обнимает свет; странно, думает он, ну можно ли так думать, обнимая друг друга, она обнимает его, а он ее, нет, глупость это, думает он, прямо-таки не по-мужски, думает он, потому что никакой она не свет, а женщина из плоти и крови, и формы у нее как у женщины из плоти и крови, никакой она не свет, она женщина, его любимая, а никакой не свет, думает он, и я вижу, как они разжимают объятия и идут чуточку врозь, и я вижу, что тьма как бы чуточку отступает перед ними и они стоят, словно вырезанные из тьмы, чуточку врозь, и вид у них немного усталый, и он думает, что нельзя думать, будто она свет, глупо ведь, подобные мысли не в меру высоки и пусты, думает он, берет ее за руку, и они идут к другим качелям, выпускают руки друг друга, и она садится с одного конца, лицом к косогору, где на серой земле виднеются пучки травы, а он опускает качели с другого конца немного вниз, она помогает, отталкивается ногами, и он одной ногой перешагивает через доску, наступает на косогор, садится верхом на доску, которая упирается в землю, а она поджимает ноги и свободно сидит наверху, в воздухе
Как здорово снова парить в воздухе, говорит она
По-моему, мы опять стали детьми, говорит он
Мы сами делаем друг друга детьми, говорит она
Я словно опять девчонка, либо парю в движении, как на тех качелях, либо, вот как сейчас, свободно вишу в воздухе, говорит она
Все дети любят очутиться в воздухе, говорит она
И все взрослые дети, говорит он
Да, наверно, говорит она
По крайней мере, мы, говорит он
По крайней мере, сейчас, говорит он