Другой путь. Трилогия
Шрифт:
Одни из ворот оказались открыты. Туда и свернул Валентин Аркадьевич.
Мы вылезли из машины, припаркованной на небольшой стоянке за воротами, от которых к нам подошел чернявый мужик в солнцезащитных очках и финском спортивном костюме Finn Flare – мечте всех провинциальных спортсменов. На ногах у него были красные кроссовки с замершей в прыжке кошкой – я только слышал, что такие гдето есть.
– Добрый день, Валентин Аркадьевич, – поздоровался он.
– Здравствуй, Женя! – поприветствовал мужика Изотов. – Как служится? Как супруга?
– Спасибо, Валентин Аркадьевич, пока не жалуемся, – улыбнулся чернявый. –
– Ну да, Жень. Решил вот со старыми зубрами познакомить, чтоб видели, чего можно достичь, служа родине.
– Дело хорошее, – одобрил Женя. – Геннадий Иванович вас ждет в беседке. Я провожу.
Вслед за ним мы пошли по засыпанной мелким мраморным отсевом – почти песком – дорожке, оставляя мелькнувший в просветах деревьев дом по правую руку.
Здесь совсем не было так жарко, как на дороге. Светлые пятна и тени огромных сосен шевелились на земле, гдето высоко часто стучал дятел, чирикали какието чижики и меж стволов деревьев гулял свежий ветерок.
Впереди показалась обещанная Женей беседка.
– Вам туда, – остановился чернявый охранник.
Мы прошли мимо него к деревянному крыльцу.
– Кого я вижу! – Навстречу нам вышел, раскинув в стороны руки, дедок лет семидесяти.
Невысокого роста, плотный, он производил впечатление маленького танка. На его полноватом лице сильно выделялись плотно сжатые губы и очень высокий лоб. Глаза за дымчатыми очками почти не были видны. Одет он был в какоето подобие тех бесформенных летних костюмовпижам, в которых любил щеголять Хрущев. Только вместо рубахи с вышивкой на нем была вполне обычная футболка со шнуровкой на груди.
Он скатился по деревянным ступенькам нам навстречу.
– Валя, ты прямо как на прием в посольство вырядился! – Воронов облапил своего старого друга. – Хорош, хорош еще, стервец! Ну, – он отстранился, – представь меня своим "внукам"?
– Это Сергей, мальчик, про которого я тебе говорил, Геннадий Иваныч. А это Захар – его друг и помощник.
Воронов и нас сжал в своих еще крепких объятиях, успев между делом шепнуть:
– Серьезные разговоры только на аллее. Беседку слушают.
– Смотри, какая у нас молодежь, Валь! – Похвалил нас Воронов. – Сами ведь пришли, почувствовали, что могут пригодиться стране и пришли! Хвалю! Да что мы в дверяхто стоим, проходите. Вот чай, вот пряникисушки, угощайтесь, молодежь!
Мы скованно прошли мимо хозяина и расположились на скамьях, стараясь показать, что не чужды хороших манер.
Хозяин уселся на кресло, стоявшее во главе стола, и распорядился:
– Валь, наливай чайку, а то мальчишки твои совсем засмущались! А вы, молодцы, рассказывайте, как страна живет, чем дышит? А то я здесь – как в заключении со своими болячками; чуть соберусь на свободу, чтонибудь да прихватит. Так что там слышно – "от Москвы до самых до окраин?"
Захар начал чтото лепетать про небывалый подъем трудящихся, но стушевавшись под пристальным взглядом Воронова, замолчал.
– Совсем ты запугал хлопцев, Геннадий Иванович. – Усмехнулся в усы Изотов. – Разве можно так из молодого поколения жилы тянуть?
– А как иначето, Валя? – Немедленно отозвался хозяин. – Им ведь дело предстоит нешуточное! Пойдемтека, погуляем!
Мы вышли на дорожку и прошлись по ней к берегу небольшого пруда, поросшего плакучими ивами. На воде плавали серые утки, гдето в кустах на противоположном берегу квакала лягушка.
Хозяин остановился и обернулся к нам:
– Парням предстоит сделать то, чего не смогли ни ты, ни я, ни вся наша хваленая партия. Объегорить капиталистов их же оружием – это я тебе скажу, непросто.
– Это да, Геннадий Иваныч, здесь с тобой не поспоришь, – согласился Валентин Аркадьевич. – Так что, Сережа, мы ответим товарищу Воронову?
Я согласно кивнул и сказал:
– Выбора все равно нет. Либо мы попробуем сделать чтото полезное для страны, либо… за нас все сделают другие. И сделают для своей пользы, не для нашей.
– Хорошо, Сережа. Ведь ты – Сережа, я ничего не напутал? – Уточнил Воронов.
– Да, Геннадий Иванович.
– Замечательно, память еще меня не подводит. Какое ты видишь применение своим силам в ближайшей перспективе?
Не сказать, что я особенно сильно робел, но разговаривать с ним было некомфортно – он будто каждое слово сразу проверял на честность, и это было необычно и нервировало.
– Валентин Аркадьевич говорил, что у него сложился план. Мы старательно пытались разобраться во всем сами, но почти полгода впустую потратили. Не хватает опыта, специальных знаний. Мы повсякому думали – и изобретения внедрять и… много чего, но все это ненадежно както. А товарищ Изотов предложил инвестировать средства в капиталистические предприятия, чтобы получая прибыль, они делились ею с нами.
– А товарищ Изотов понимает, что эти действия сразу попадут во внимание наших недобрых "друзей" из МИ5, Ми6, Центра правительственной связи Британии, ЦРУ, АНБ и остальных сильно досужих и внимательных господ? – Воронов коротко прихлебывал из фарфоровой чашки, которую, как оказалось, прихватил с собой. – Или вы думаете, что Геннадий Иванович располагает секретом "шапкиневедимки"? Вы, мальчики, собираетесь работать с колоссальными суммами. Как только наши идеологические противники вычислят конечный адресат транзакций этих мечущихся миллиардов, они в ту же минуту перекроют вам кислород. Будут ли это новые законы или просто одиночный выстрел – зависит от того, какого уровня вы к тому времени достигнете, но то, что так будет – сомнений нет. Или вы чтото придумали и скрываете от старого деда?
Изотов бросил в пруд подобранную на земле шишку и ответил:
– У нашей партии опыт конспирации исчисляется десятилетиями. И ты, Геннадий Иванович, знаешь об этом лучше других. Разве не ты работал с зарубежными товарищами? Пора потрясти старыми связями. Ну и наверняка в хозяйстве Кручины есть специалисты, которые смогут запутать кого угодно – хоть АНБ, хоть КГБ, потому что эти товарищи тоже постараются сунуть свой нос в наши дела. Нужно просто добиться его согласия.
Прозвучавшая фамилия – Кручина – показалась мне знакомой. Я стал "вспоминать". Это был один из партийных чиновников – Управляющий делами ЦК. Казначей партии. В 1991 году после неудавшегося путча он шагнет с балкона своей квартиры на пятом этаже на тротуар. В кармане найдут записку, подтверждающую его самоубийство. И потом долго будут спорить – действительно ли его смерть была добровольной или ему "помогли". Та самая знаменитая история с "золотом партии", которое вроде и было, а потом загадочно испарилось. Речь шла о десятке миллиардов долларов.