Другой путь. Трилогия
Шрифт:
Павлов приветственно кивнул ей – наверное, на всякий случай.
– Хорошо, Сережа. Тогда мы с тобой договорились. Проводишь меня до метро?
– У меня тоже будет к вам просьба. Найдите способ передать маме и Майцевым, что с нами все хорошо.
– А с вами все хорошо, – поднимаясь со скамьи, сказал Павлов. – Вы помогаете братьям монголам осваивать пустыню Гоби. И даже иногда пересылаете понемножку денег.
– Спасибо, Георгий Сергеевич, – поблагодарил я. – Это на самом деле важно, чтобы близкие были спокойны.
– СережаСережа… Ты говоришь так, словно не мне, а тебе семьдесят шесть
Расстались мы с ним действительно у метро, только он сел в такси – в третье, остановившееся на поднятую руку.
– Прощайте, Георгий Сергеевич. Хочется верить, что мы еще увидимся, но наверняка я этого не знаю.
– До свидания, Сережа. И с Игорем там… поаккуратнее. Чтобы без лишней огласки.
Он сел в "Волгу", а я спустился на станцию "Новокузнецкая".
Вернувшись в "Россию", я позвонил Захару, и десять минут рассказывал ему – сонному и злому – какие в Москве красивые женщины, но только все очень бледные – не загорают и отвратительно красятся. Мы обсудили с ним возможности поставки в Россию хорошей косметики, соляриев и фенов, но пришли к выводу, что пока нет окончательной ясности, что у Горби получится с перестройкой, говорить об этом преждевременно.
Захар понял, что главная цель достигнута, но денег "уже завтра" ждать не стоит.
От моего экскурсионного тура осталось еще четыре полных дня, и три из них я честно мотался с группой по монастыряммузеямдворцам. А на четвертый снова сказался больным и поехал к Изотову. Тянуло меня к нему чтото. Наверное, это был самый глупый и бестолковый мой поступок за последние три года. Но мне не хотелось уезжать, не повидав старика еще раз. Или его внучку.
На "Кантемировской" меня дернули сзади за рукав и я оглянулся.
Передо мной, улыбаясь, стояла Юленька Сомова.
– Здравствуйте, Сергей Фролов! А я иду и думаю, вы это или не вы? Мы с вами в одном вагоне ехали, только у вас вот эта штука в ушах, – она показала пальцем на наушники моего Walkman'а, которые, сняв с головы, я уже мял в руках. – И вы так сосредоточились, что ничего вокруг себя не видели. Да и не узнали бы меня, наверное, я же в шапке. А вы к нам? Дед рад будет. Вы когда уехали, он так переживал, полбутылки сам выпил, довольный ходил и все заставлял меня в шахматы играть. Еще говорил, что я дура дурацкая. Но это не со зла. Он так всегда говорит, когда у меня чтото не получается!
Я ненавидел ее до зубовного скрежета – за то, что она так неотличимо похожа на ту, которую я любил, и которая меня так бессмысленно предала. Я готов был растоптать ее здесь же и навсегда забыть, но знал, что у меня никогда не поднимется на это рука.
Она стояла передо мной – тоненькая, в сером демисезонном пальтишке и белорозовой сетчатой, самовязанной шапке с выпадающими изпод нее темными локонами, такая похожая на ту, что уже то ли была, а то ли нет в моей жизни. Чтоб ты сдохла, Юленька!
– Здравствуйте, Юленька. Вы угадали, я к вам. Вернее, к вашему деду. Я завтра уезжаю из Москвы надолго. Хотел попрощаться с Валентином Аркадьевичем, – сказал я вслух.
– Вот здорово! Дед говорил, что вы часто за границей в командировках бываете. Это так интересно, расскажете? А то у деда Вали все рассказы про загранку столетней давности – скучно. А я из института
– Зачем?
– Нуу, для разговора чегонибудь возьмем. А то у деда Вали один только коньяк остался с прошлого раза, а я его не очень люблю. Лучше вина болгарского взять – "Монастырскую избу" или "Медвежью кровь". Вкусно. Только не грузинское. Не люблю я его, терпкое оно!
Ну уж ято как никто другой знал – что ты любишь, а что нет.
– А как же антиалкогольная компания? – усмехнулся я.
– Да ну их, – она махнула рукой, словно прогоняя невидимую муху, и мне был очень знаком этот жест. – Понапридумывают всякого, а мы отдувайся. У нас вон на курсе Васька Менщиков ночью водкой торгует – так у него участковый милиционер на содержании, а сам на лекции на "Волге" приезжает и за зачеты преподам по четвертаку дает – круглый отличник. А все потому что у него мать – директор магазина! А у меня родители – инженеры на заводе, а дед – старый коммунист. От которого ну совершенно никакого толку, кроме обзывательства!
Знала бы Юленька, какими делишками на самом деле промышляет ее заслуженный дед…
– Ладно, зайдем за вашей "Медвежьей кровью", – мое великодушное согласие ее неподдельно обрадовало.
Мы купили бутылку вина, шоколад, еще какуюто ерунду.
Пока шли от магазина до дома, Юленька успела рассказать мне, как ходила недавно в кино на премьеру фильма "Храни меня, мой талисман". Она неподдельно восторгалась смелостью героя Янковского, взявшегося отстоять честь семьи на дуэли и негодовала по наглости Абдулова, для которого нет никаких святынь и ценностей. А мне было смешно слышать из ее уст такие категоричные суждения. В том будущем, которого уже не будет, она, не задумываясь ни на минуту, плюнула на меня и Ваньку. Что с ней случилось за эти годы, прожитые в браке, если она из чистой, светлой, правильной девочки, превратилась в… непонятно что, оправдавшее какойто внезапной "любовью" предательство двух самых близких людей? Чтоб ты сдохла, Юленька!
Изотов на самом деле был рад меня увидеть – видимо, внучка своим щебетаньем нешуточно его доставала.
Мы поговорили о погоде, о моих вымышленных планах, посоветовали Юленьке лучше учиться, потому что образование – это "жизненный фундамент", словом болтали о всяких пустяках, будто бы и не было никакого большого дела, что однажды нас с ним объединило.
Напоследок я подарил Юленьке свой Sony Walkman с оказавшимися у меня кассетами Брюса Спрингстина и Трилогией Ингви Мальмстина, отчего глаза ее разгорелись и она даже поцеловала меня в щечку. Чтоб ты сдохла, Юленька!
Улетал обратно я со спокойной душой – все дела сделаны и слова сказаны. Рассчитывать на большее было бы абсурдно.
Моей соседкой в самолете до Лондона снова оказалась Анна Козалевич, искренне всплакнувшая, когда самолет отделился от взлетной полосы. Ей удалось найти троюродную сестру и ее детей, она показывала мне фотографии, и я ей сообщил, что в лицах этой семьи есть несомненное сходство с чертами самой Анны. Она обрадовалась и пообещала мне непременно вернуться в Москву, навестить свою далекую сестричку и племянников.