Друиды
Шрифт:
После гибели Индуциомара его родичи не смирились и мстили римлянам на севере. К ним присоединился Амбиорикс из эбуронов. Цезарь вторгся в земли треверов и построил мост через Рейн, создав угрозу для германских племен, выступавших в союзе с Индуциомаром. В темные лесные дебри Цезарь пойти не рискнул, да и нечего ему там было делать. Германцы не вели сельского хозяйства, а значит, провианта для армии там бы не нашлось. Однако он взял заложников и опустошил побережье, как делал уже не раз.
И вот, творя все эти жестокости, Цезарь неожиданно посылает золото, захваченное у германцев, Верцингеториксу в качестве «дружеских подарков»!
Еще раз попугав напоследок германцев, Цезарь пересек Рейн и напал на Амбиорикса.
Тем временем нервии, менапии и адуатуки снова подняли оружие против римлян. Но тут уж Цезарь не церемонился. Риоммар сообщил, что князь Аккон из сенонов оказывает мятежным племенам поддержку, и побуждает соплеменников присоединиться к союзу свободной Галлии. «Я работаю с вождями сенонов, и довольно успешно», с гордостью сообщал Риоммар.
Римляне окружили силы Амбиорикса в Арденском лесу, самом большом во всей Галлии. Вождь эбуронов отравился, чтобы не попасть в плен, но Амбиориксу удалось бежать. Разъяренный Цезарь, упустивший добычу, объявил храброго вождя преступником, и назначил цену за его голову. Шакалы всегда найдутся, справедливо полагал Цезарь.
Небольшие северные племена отчаянно пытались защитить себя. Они отправили к Цезарю посольство с заверениями, что не выступят на стороне врагов Цезаря. Мелкие племенные вожди старались всячески выказать ему расположение и во все горло осуждали других, особенно тех, с которыми давно мечтали посчитаться. У Цезаря оказались даже несколько карнутов из пограничных поселений. Горько было сознавать это, но я вспомнил Риоммара с его пригоршней камешков, и вынужден был согласиться: каждый из нас действует в соответствии со своей природой, и даже самого смелого человека может устрашить мысль об угрозе его семье, его соплеменникам и его землям.
Цезарь жестоко подавил сопротивление на землях белгов. То, что не пошло на пользу армии, попросту сжигалось. Беженцы хлынули на земли сенонов, паризиев и карнутов. Они принесли с собой ужасные истории о зверствах римлян.
На запаленной лошади прискакал гонец из Веллаунодуна. «Риоммар передает, что Цезарь опять созывает королей Галлии на совет. И Каварин собирается участвовать в нем, несмотря на болезнь», сообщил он.
Я понял. Ответ надлежало сформулировать как можно более осторожно, чтобы кроме Риоммара никто ничего не понял и не смог обвинить нас в заговоре. Шпионов развелось так много, что даже гонцу не стоило доверять. К тому же гонца можно перехватить. Монеты Цезаря звенели во многих галльских кошельках.
— Возвращайся к Риоммару, — велел я гонцу. — Передай, что вся сила Священной Рощи будет направлена на здоровье короля сенонов.
Гонцу выделили свежую лошадь. Он ускакал, а я пошел советоваться с Абертом и целителями.
В Роще мы принесли в жертву дюжину белых животных с черными гривами, а их кровь смешали с тремя видами яда. Костер развели из дерева, пропитанного этой кровью. Друиды негромко пели. Повинуясь нашему приказу, ветер повернул в сторону Веллаунодуна, неся Каварину незримые ядовитые испарения. Но как ни старались мы соблюсти секретность, кто-то предупредил короля сенонов. С небольшим отрядом он успел бежать к Цезарю. И все же наши усилия не пропали даром. Как только улеглась пыль от копыт Каварина, сеноны в Веллаунодуне избрали Моритазга новым королем. И, конечно, этот король не присутствовал на совете у Цезаря. Как, впрочем, и Нанторус, и король треверов.
В неожиданном налете на приграничные земли сенонов люди Цезаря захватили князя Аккона и в цепях доставили к своему предводителю. Цезарь объявил Аккона врагом Рима и главой заговорщиков. После долгих пыток он умер. Некоторые из сенонов, поддержавших Каварина, ужаснулись и бежали, опасаясь, что их могут обвинить как соучастников Аккона. Наступило время сбора урожая, и тут Цезарь объявил северным племенам новые запредельные нормы поставки продовольствия для его армии. Племена ужаснулись. Цезарь с удовлетворением решил, что теперь они запуганы достаточно, и отбыл в метрополию. Два легиона остались на зиму на границах треверов, еще два расположились на землях лингонов, а целых шесть легионов перешли Секвану и разместились в столице сенонов Агединке.
Перед отъездом из Галлии Цезарь послал Гая Цита, римского чиновника из всадников, в Ценабум с инструкциями о поставках зерна для армии. Раз Цезарь делал запасы в центре свободной Галлии, это означало лишь одно. Карнутов он наметил следующей жертвой. Наши прорицатели не ошиблись. Я немедленно послал сообщение Верцингеториксу с требованием о встрече и назначил место подальше от глаз римлян.
Бриге я сказал:
— Я даже рад, что это, наконец, случилось. Ожидание мучительно. Пора действовать. Теперь мы не только знаем, чего ожидать, но и когда.
— Значит, война. — Брига произнесла это слово именно так, как обычно произносят женщины. — Ты едешь к Верцингеториксу, чтобы начать большую войну. Когда я увижу тебя снова? — Она подумала и вдруг просияла. — О! Я знаю. Я пойду с тобой, Айнвар! Мы не будем расставаться.
— Тебе будет тяжело ехать, — я надеялся отговорить ее. — Наша дочь слишком мала, ты нужна ей.
— Но мы же в полной безопасности! Ты сам говорил! — рассмеялась она.
Я попробовал изобразить тот самый хмурый взгляд, который перенял у Менуа, и раньше не очень-то действовавший на Бригу. Не подействовал он и теперь.
— Я иду с тобой, — настаивала она.
Выждав момент, я нашел Лакуту и отвел в сторону.
— Брига — своевольная женщина, — сказал я ей. — Там, куда я еду, женщинам не место, она будет мешать мне.
Лакуту кивнула.
— Это плохо, когда женщина не слушается мужчину.
— Ты можешь убедить ее остаться?
— Я сделаю лучше. Я удержу ее здесь. — Черные глаза бывшей танцовщицы сверкнули.
— Как?
— Она не уйдет, пока не убедится, что ребенок в безопасности. А я его спрячу! Она станет его искать, а ты спокойно уедешь. — Она широко улыбнулась.
— Ладно. Давай разыграем такую маленькую шутку, — согласился я и подумал: на следующем Бельтейне женюсь на этой женщине. Голова у нее работает.
Я уже давно не замечал в Лакуту изменений, вызванных временем. К ней вернулась былая стройность, а седина не бросалась в глаза. Наверное, я все еще продолжал видеть в ней прежнюю Лакуту, времен ее жизни с Тарвосом. Мы относимся к друзьям иначе, чем ко многим другим. Мы смотрим на дорогих нам людей и вовсе не думаем, как они выглядят и что вокруг них. Мы же не дома навещаем, а людей. Вот возьму и женюсь. Буду первым главным друидом карнутов с двумя женами.