Друиды
Шрифт:
Во всех этих надписях и в том, что касается имени должностного лица, и в отношении исполняемой им должности гутуатер выступает в весьма романизированном облике человека, служба которого божественному императору и империи намного перевешивает его обязанности в качестве жреца местного божества. Так как друиды, по крайней мере в своей жреческой функции, настойчиво сопротивлялись романизации, из-за чего навлекли на себя жестокое преследование со стороны властей, непохоже, чтобы гутуатеры I и II вв. н. э. были друидами. Поэтому мы можем предположить, что их звание представляло собой по большей части римское установление, основанное, конечно же, на существующем местном обычае, но вне всякого сомнения предназначенное быть проводником смешения галльской и римской религий. Эти жрецы низшего ранга были всего лишь служителями местных святилищ, так что вполне правдоподобным будет выглядеть предположение, что они составляли отдельное от друидов сословие; однако, тем не менее, утверждать, что оба эти сословия никогда не были связаны между собой, означает выходить за пределы, очерченные достоверными источниками. Более того, следует учитывать и тот факт, что друиды до прихода римлян обладали в Галлии необычайным могуществом, так что вряд ли они стали бы терпеть рядом с собой какую-либо другую религиозную организацию, которая смогла бы столь прочно укорениться, чтобы выдержать римское давление, которому не сумели противостоять сами друиды. Единственной крупицей информации, которой мы располагаем по этому поводу, является отрывок, в котором Авсоний возводит к друидам род хранителя храма Белена, который, несомненно, был гутуатером (или его аналогом IV в.); однако, к сожалению, это свидетельство относится к слишком поздней эпохе, чтобы иметь практическую ценность для разрешения этого вопроса.
Впрочем, в нашем распоряжении имеется дополнительное свидетельство, которое можно было бы назвать поистине драгоценным, так как оно относится к периоду римского завоевания, если бы оно не упиралось в довольно
174
Записки о Галльской войне, VIII, 38.
175
В рукописях множество вариантов, таких как gutruatrusи даже maturatus.
176
Записки о Галльской войне, VII, 3, 1.
177
Естественно, это чрезвычайно спорный вопрос. См. Rice Holmes, Caesar's Conquest of Gaul, Oxford, 1911, p. 831.
В двух или трех случаях античные авторы упоминают кельтских жрецов, которые, по-видимому, являлись служителями каких-то местных культов, хотя и не называются гутуатерами. Например, Лукан [178] говорит о жреце священной рощи близ Марселя; Ливий [179] также описывает antistites templiплемени бойев в Цизальпинской Галлии, которых он отличает от членов обычного жреческого братства; а Авсоний обращается с хвалебной речью к Фебицию, хранителю храма Белена. В Ажане была найдена надпись I в. н. э., [180] в которой antistesсообщает о своем даре, мраморной чаше, местному духу, но так как его звали Сильвином, сыном Сципиона, возможно, его нельзя считать кельтом.
178
Фарсалия, III, 424.
179
История Рима от основания города, XXIII, 24, 12
180
С. I. L., XIII, 919. На мой взгляд, жрецы, упомянутые Цезарем (Записки о Галльской войне, VII, 33, 3), вероятно, были друидами; по крайней мере, у нас нет причин полагать, что это не так. О недруидических религиозных сообществах в целом см. Jullian, Recherches sur la religion gauloise, Bordeaux, 1903, p. 99f.
Вероятность того, что гутуатеры и антиститы не входили в друидическую организацию, значительно увеличивается, если принять во внимание то обстоятельство, что в Галлии совершенно определенно существовали недруидические религиозные братства. Из них прежде всего следует упомянуть знаменитых девять дев с острова Сен, у Пон-дю-Раза неподалеку от западного побережья Бретани. Эти женщины, о которых пишет Помпоний Мела, [181] обладали удивительными магическими силами, и к ним приплывали специально для того, чтобы спросить их совета. Существовала еще одна женская община, исповедовавшая оргиастические культы и обосновавшаяся на острове вблизи устья Луары, [182] на который не допускался ни один мужчина. Историчность этих рассказов Помпония Мелы и Страбона часто ставится под сомнение, [183] но хотя вполне возможно, что эти авторы интерпретировали известные кельтские островные сообщества в терминах античной мифологии, преданий об острове Цирцеи и тому подобных легенд, все же мы располагаем множеством свидетельств, говорящих о том, что в глазах галлов, как и у многих других древних народов, одиночные острова наделялись особой святостью и из этого с неизбежностью следует, что святость переносили и на живших на таких островах людей. Так, в одном из сочинений Плутарха [184] открыто говорится, что некоторые небольшие и одиночные острова у берегов Британии назывались островами демонов или полубогов, и что, как выяснилось при посещении одного из таких островов, его населяли немногочисленные жители, и все они считались священными. Неподалеку от Британии также находился остров, на котором совершались жертвоприношения, сходные, по словам Посидония, с жертвоприношениями Деметре и Персефоне в Самофракии. [185] У германцев также была священная роща на одном острове, [186] и, возможно, именно глубокое уважение к их святости заставляло доисторические народы избирать подобные острова, такие как Олдерни и Герм среди Нормандских островов или Эр Ланик в заливе Морби-хан, в качестве кладбищ, тем самым придавая правдоподобие легендам об Островах Умерших. Это обстоятельство вызывает особый интерес в связи с тем, что эти захоронения заставляют нас обращаться к докельтским народам и потому порождают мысль, что островные культы представляют собой глубоко укоренившуюся веру местного населения и вовсе не обязательно составляют атрибут одной лишь кельтской религии. В самом деле, если считать соответствующими действительности рассказы об островных женских общинах, мы тем самым должны будем признать, что они, вероятно, существовали наряду с друидической организацией, не являясь ее частью. Поэтому нам следует продолжить обсуждение веры додруидического населения кельтских стран.
181
Хронография, III, 6, 48.
182
Страбон, География, IV, 4, 6. По мнению Жюльена, это остров Ле Круасик (M. Jullian, Hist, de la Gaule, I, 145).
183
S. Reinach, Revue Celtique, 1897, I; Cultes, Mythes, Religions, Paris, 1905, I, 195.
184
Об упадке оракулов, XVIII.
185
Страбон. География, IV, 4, 6.
186
Тацит. Германия, XL.
Предания о святых женщинах хорошо засвидетельствованы в Европе и вне связи с островными общинами. Эти предания в целом согласуются с тем, что нам известно о положении женщин в варварских обществах. Нам известно, что у галатов жрицей была жена Синатоса; [187] что касается Галлии, то в одной надписи из Антиба [188] упоминается flaminica sacerdosбогини Туколис, а в двух надписях из Арля [189] говорится о женщинах, называемых соответственно antistita deaeи antistis.В Британии жреческие функции выполняла Боадицея; [190] возможно также, что поведение одетых в черные одежды женщин перед битвой с римлянами следует приписать их причастности к религиозной сфере. [191] Более того, в Ирландии существовали прорицательницы (ban-f"athi);вероятно также, что пережитки женских общин, состоящих из служительниц какого-либо языческого культа, подобных галльским общинам, можно различить в обычае монахинь монастыря Св. Бригиты, которые поддерживали вечный неугасимый огонь в Килдаре до самых гонений на монастыри при Генрихе VIII; [192] такой же обычай хранения святого огня в Британии был отмечен в III в. Солином, [193] который пишет, что огонь поддерживали в честь богини, отождествленной с Минервой. Таким образом, как мы видим, в рассказах об островах, населенных святыми женщинами, нет ничего невероятного; более того, достаточно правдоподобным выглядит предположение, что эти женщины, совершенно независимо от друидов и друидизма, продолжали исполнять древнейшие религиозные обряды докельтского населения.
187
Плутарх. О доблестях женщин, XX.
188
С. I. U XII, 5724 and p. 862.
189
С. I. L., XII, 703 and 708.
190
Дион Кассий. Римская история, LXII, 6–7.
191
Тацит.
192
Дж. Фрезер. Золотая ветвь, II, 240.
193
Собрание достопамятных сведений, XXII, 10.
Вопрос о том, существовали ли когда-нибудь женщины-друиды, не относится к данной теме; кое-что по этому поводу я уже сказал (с. 131). Ясно, что у нас нет оснований полагать, будто женщины допускались в сообщество друидов в I в. до н. э., во время расцвета друидизма. Однако, как мы видели, в III в. н. э. и Лампридий, и Вописк упоминают женщин-предсказательниц в Галлии, называя их дриадами. Естественно предположить, что это слово означает женщин-друидов, а это наводит на мысль, что некоторые из этих жриц могли быть членами единой друидической организации. Впрочем, нужно учитывать, что данные авторы вообще не затрагивают религии и религиозных функций и что в те времена, когда они писали свои сочинения, друидизм лишился прежнего почета и уже давно угасал, так что, вполне вероятно, друидами назывались просто мудрые женщины и в этом не следует искать никакого другого значения, кроме того что они были местными предсказательницами, которые исполняли некоторые функции, ранее принадлежавшие жреческому сословию, прежняя слава и название которого были хорошо известны по «Запискам…» Цезаря и сочинениям других авторов. Точно так же представляется практически невозможным доказать, что окказиональное употребление слова bandruiв поздней ирландской литературе может чем-либо дополнить наши знания о древней организации друидов.
В начале этой главы я обращал внимание читателей на то, что собирался дать лишь краткий очерк друидической религии, и я надеюсь, что это намерение послужило оправданием разрозненности и неполноте дальнейшего изложения. Я бы очень хотел составить более адекватный отчет о друидизме и в связи с этим хотел бы проникнуться убеждением, что для более полного описания этой языческой религии можно привлечь кельтскую литературу, особенно обычный материал средневековых бардических произведений и христианских инвектив. Однако я с большим сомнением отношусь к ценности подобного рода свидетельств и, так как в этой книге я хочу представить лишь самые основные факты, относящиеся с друидам, то я не собираюсь украшать вымыслом вырисовывающиеся очертания действительного положения дел, даже рискуя при этом лишить предмет своей книги того, что обычно вызывает живой интерес у широкой публики.
Что же можно добавить к сказанному? Я не вижу оснований полагать, что друиды исповедовали солнцепоклонническую религию или какой-то вариант монотеизма. У нас нет свидетельств того, что они обладали каким-либо замечательным учением, а также особенно глубокими познаниями в астрономии и других науках.
Однако естественно задать вопрос, кому они поклонялись, и если в целом рассмотреть наиболее характерные проявления кельтской религии, мы быстро найдем наиболее вероятный ответ. В глазах древних кельтов земля была населена духами. Несомненно, многие из них почитались еще докельтскими первобытными народами, однако кельты недалеко ушли от этого уровня и видели духов в деревьях и колодцах, источниках и реках. Тем не менее кельты уже преодолели стадию простого анимизма и, в дополнение к этим скромным духам, обитающим в наиболее приметных предметах окружающего ландшафта, научились почитать великие силы природы, управляющие этим миром, луну, солнце, море и ветер. Из них первое место они отводили луне, [194] меж тем как солнце, которое так часто считают главным средоточием друидизма, в действительности играло гораздо меньшую роль; так, кельты следовали лунному календарю, время исчислялось фазами луны, праздники начинались с ее восхода, т. е. в то время, которое мы сейчас называем кануном, ее прибыванием и убыванием определялись многие сельскохозяйственные работы. Однако кельты также перешагнули ступень почитания сил природы и пришли к вере в существование божеств высшего разряда, богов-покровителей племени и поселка, а также в целый пантеон божеств, управляющих самыми разными сферами человеческой жизни – таковыми были боги земледелия и торговли, врачевания и красноречия, боги войны, боги Земли и Подземного мира, богини плодородия и изобилия. Они жили в Элизии, священной стране. По причине своего близкого сходства с божествами латинского и греческого пантеонов, которые развились из той же самой первоначальной незамысловатой системы, после римского завоевания они с легкостью были отождествлены с римскими богами, и Цезарь писал, что галлы почитают Меркурия, Аполлона, Марса, Юпитера. Мне кажется, вряд ли можно сомневаться в том, что друиды были служителями пантеона этих высших кельтских богов, подчеркивая, возможно, божественную природу его членов на фоне местных духов деревьев, источников и т. д., ибо такова общая тенденция развития религии, выражающаяся в переходе от боязливого почитания сверхъестественного к служению божественному. Я не нахожу каких-либо солидных аргументов в поддержку предположения, что друидизм задержался на стадии анимизма или поклонения силам природы. Подобные примитивные верования можно наблюдать и в наши дни, они составляли часть кельтской веры, но невозможно представить себе, чтобы они являлись единственным и главным ее компонентом. В самом деле, это полностью противоречило бы известному утверждению Цезаря о том, что, по словам друидов, галлы происходят от Дита, бога Подземного мира, а мы видели, что друиды во всяком случае находились на уровне развитой кельтской теологии или даже были ее главными разработчиками.
194
См. MacCulloch, Religion of the Ancient Celts, Edinburgh, 1911, p. 175ff.
Таким образом, друиды были служителями богов привычного кельтского пантеона и верили в бессмертие души. К этому я могу лишь добавить, что они, несомненно, представляли себе будущее человека после смерти как существование в загробном подземном мире, во всем сходное с земным. Однако у нас нет никаких оснований полагать, что они придерживались представлений о воздаянии, что праведные будут вести более счастливую жизнь, чем преступники. Если бы такие идеи бытовали у кельтов, мы должны были бы признать, что их философия находилась на более высоком уровне, чем мы считали.
Остается сказать несколько слов по поводу вопроса, почитались ли эти боги «напрямую» или же в облике и при посредстве идолов. Цезарь пишет, что галлы особо почитали бога Меркурия, изображений которого больше, чем у всех других богов, [195] а Лукан также упоминает изображения богов в знаменитой роще близ Марселя. [196] Существование изваяний богов и богинь вовсе не удивительно для кельтского уровня религиозного развития, ведь, если привести параллель из близкой культуры тех времен, можно вспомнить, что, по Тациту, культ матери-земли у некоторых северных германских племен включал праздник, во время которого богиня, т. е. ее изображение, с почестями проносилась перед людьми. [197] Более того, в ранней ирландской литературе так много упоминаний о идолах и изваяниях, [198] что мы не можем сбрасывать их со счетов и считать исключительно христианскими вымыслами. В целом, по всей видимости, кельты считали, что божественная сущность их богов сосредотачивалась или пребывала в определенных предметах, которые поэтому почитались как идолы.
195
Записки о Галльской войне, VI, 17.
196
Фарсалия, III, 412.
197
Германия, 40.
198
Ср. Cormac's Glossary, p. 95, s. v. idol.