Друиды
Шрифт:
Следующей любопытной работой в этой области стала «Originum Gallicarum Liber», написанная голланцем Марком Боксхорном и опубликованная в Амстердаме в 1654 г.; большая ее часть посвящена филологическим вопросам и связана с друидами лишь опосредованно, но к ней добавлено приложение в виде большой латинской поэмы, которая должна была освещать систему друидической философии. Еще более значительное сочинение появилось на континенте два года спустя; оно было написано Жаном Пикаром из Тура с, который рассматривал проблему друидов со строгой исторической точки зрения и привел в полном объеме множество заметок античных авторов. Между тем в Англии в «Delphi Phoenicizantes» (Oxford, 1655) вышла короткая статья «De Origine Druidum», написанная Генри Джейкобом из Мертоновского колледжа. На честь авторства этого труда претендовал Эдмунд Дикинсон. Через несколько лет в Оксфорде была опубликована еще одна небольшая латинская книжка о друидах; ее написал Томас Смит из Магдалена, [25] и самое
25
Syntagma de Druidum moribus ac institutis, London, 1664.
26
Oxford, 1669 и 1671. См. Pt. II, Bk. I, Ch. V, 78–82. В последние годы XVII в. вышло еще несколько работ о друидах. Из них работа «De Philosophia Celtica» Дж. Ч. Куна (1676 г.) представляет собой скучный трактат на 14 страницах; Петер Легерлоф выпустил книгу «Disputatio de Gallorum veterum Druidibus» (Upsala, 1689). Гораздо интереснее работы Куна, хотя и ненамного больше по объему, было сочинение Элиаса Эйринга «Veterum Instituta Druidum» (1697 г.); в него входит прочтение подозрительной надписи (Orelli, 2200) с Мозеля (с. 137).
Впрочем, в этот период друиды уже не нуждались в подобной рекламе – по крайней мере, в Британии. Ибо XVII век стал свидетелем не только неослабевающего интереса к этой тематике со стороны ученых, но и постепенного распространения в Англии смутных представлений о друидах в качестве древних поэтов и жрецов Британии. Этим признанием друиды были обязаны отнюдь не ученым трактатам, и я склонен полагать, что главная заслуга в этом отношении принадлежит Бомону и Флетчеру, которые выбрали для своей трагедии ранне-британский сюжет. Премьера «Бондуки», состоявшаяся в 1618 г., выводила на сцену друида в таком облике, который не мог не привлечь к себе благосклонного внимания публики, и начиная именно с этого времени их образ приобрел повсеместную известность. Таким образом, скорее всего, в середине XVII в., когда писал Генри Джейкоб, имя друидов уже было у всех на устах, [27] не ограничиваясь небольшим кругом ученых.
27
Loc. cit., p. 33.
«Бондука», несомненно, является поворотным пунктом в истории возрождения народного интереса к друидам. Конечно, участие, которое принимают в ней друиды, стало косвенным следствием трудов ученых, поскольку именно они позволили Флетчеру использовать произведения античных авторов, особенно Тацита, в качестве источников; между тем Шекспир, так как он заимствовал сюжет своей «Цимбелины» по большей части из средневековых романов, вообще не ввел друидов в свою пьесу, действие которой происходит в тот же период.
Первая сцена третьего акта «Бондуки» происходит в Храме Друидов и открывается торжественным появлением поющих друидов; следует отметить, что пение составляет их основное занятие. «Пойте, друиды!» – приказывает Каратах; в другом месте Бондука восклицает:
– Восстань из праха, войско мертвецов, Чьи подвиги друидами воспеты.А в первом акте Каратах говорит о
The holy Druides composing songs, Of everlasting life to victory. (Славных друидах, слагающих песни О вечной жизни для победы.)Эти представления о друидах прежде всего как о бардах получили дальнейшее продолжение в «Ликиде» Мильтона (1637 г.):
Where were ye, Nymphs, when the remorseless deep Clos'd o'er the head of your lov'd Lycidas? For neither were ye playing on the steep, Where your old Bards, the famous druids, ly. (Где были вы, нимфы, когда беспощадная бездна Сомкнулась над головой вашего любимого Ликида? Ведь вы не играли на тех склонах, Где покоятся ваши древние барды, славные друиды.) И в Англии они утвердились примерно на сто лет.С другой стороны, во Франции, по всей видимости, друиды приобретали популярность медленнее. Когда же они добились всеобщего признания, сложившиеся о них представления оказались гораздо более четкими и точными, чем в Англии. Основным фактором, по-видимому, стал перевод «Фарсалии» Лукана, выполненный де Бребефом (1656 г.), так как он сделал содержание знаменитого отрывка, описывающего друидов (с. 119), хорошо известным многим французам. И в дополнение к уже упоминавшемуся
28
Представления о рощах всегда пользовались большей популярностью во Франции, чем в Англии. Например, Курье в одном из писем в журнал «Censeur» в 1819 г. упоминает некоего Марка Марцелла, который считал свои родные леса памятниками друидов и не позволял срубать ни одно дерево. (P.-L. Courier, Lettres au r'edacteur du Censeur, V, Nov. 1819.) Эти легенды все еще популярны во Франции и в лесных районах Северной Испании (особенно в Галисии, как сообщает доктор Перико).
В подкрепление этой точки зрения (которая была четко выражена уже в диссертации Пуфендорфа и в еще более ранней работе Шедия) в той же поэме содержится великолепное описание ужасного леса друидов под Марселем, столь страшного, что…
Les voisins de ce bois si sauvage et si somber Laissent `a ses D'emons son horreur et son ombre, Et le Druide craint en abordant ces lieux D'y voir ce qu'il adore et d'y trouver ses Dieux. (Соседи этой рощи, столь дикой и столь мрачной, Оставляют ее демонам ее ужасы и мрак. И друид боится, вступая в это место, Увидеть там то, что он почитает, и найти там своих богов.)Однако, как мы уже говорили, в Англии представления о друидах как бардах-прорицателях доминировали еще примерно сто лет после того, как Мильтон написал «Ликида». Правда, в начале XVIII в. Эддисон один раз в Тэтлере [29] упоминает «друида семьи», а из контекста выясняется, что он использовал это слово в значении священника; однако Уильям Дайепер в 1713 г. вернулся к более привычным взглядам: [30]
With sacred miselto the Druids crown'd Sung with the Nymphs, and danced the pleasing Round. (Священной омелой увенчанные друиды Пели с нимфами и водили веселые хороводы.)29
Tatler, No. 255 (1710).
30
Dryades: on the Nymphs' Prophecy, London, 1713, p. 15.
Те же представления можно найти у Томаса Кока в 1726 г.:
Trice happy land [Kent], 'tis here the Druids sing (Трижды благословенный край (Кент) – здесь поют друиды)и
Не walked a God amids't th' admiring Throng, The darling Subject of the Druids' Song. (Он шествовал как Бог среди восхищенной толпы, Излюбленный герой песен друидов. [31] )31
The Bath, Dublin, 1726, p. 3.
В середине XVIII в. произошло то чрезвычайно примечательное возрождение интереса к друидам, которое я уже рассматривал в связи с теориями о происхождении Стоунхенджа. Обри, первым назвавший строителями этого памятника друидов, умер в 1697 г., и лишь сорок лет спустя в свет вышло знаменитое описание Стакли, снискавшее этой теории почти всеобщее признание и одобрение. Однако в этом временном промежутке почва была подготовлена появлением нескольких ученых книг, отличавшихся от работ предыдущего столетия тем, что они были адресованы более широкому кругу читателей, чем немногочисленным исследователям сложных латинских трактатов прежних времен. Одной из первых была диссертация Томаса Брауна о Моне, которая вошла в «Описание острова Мэн» Сейчверелла (1702 г.), а другой была работа Генри Роулэнда «Mona Antiqua Restaurata» (1723 г.). В 1726 г. появилась «История друидов» Толенда, а год спустя во Франции вышла книга Дома Мартена «La religion des Gauloises tir'ee des plus pures sources de l'antiquit'e» (1727 г.). К середине столетия вышли также важная работа Фрика (1744 г.), содержавшая переиздания некоторых более ранних сочинений о друидизме, «История Англии» сэра Томаса Карта (1747 г.), подробно описывающая орден друидов по данным античных писателей, и «История кельтов» Симона Пеллутье, в которой, как ни странно, друидам уделено самое незначительное внимание.