Друсс-Легенда
Шрифт:
— Боги! — засмеялся Друсс. — Ты сам-то хотел бы оказаться на его месте? — Жуя хлеб, Друсс вернулся на помост и сел. — Я Друсс, — сказал он, подавшись вперед. — Кое-кто из вас, наверное, помнит, как меня сюда привезли. Другие, возможно, слышали о моей службе у императора Я никому из вас не желаю зла... но если кто-то хочет умереть, пусть поднимется сюда с оружием — я окажу ему эту услугу. — Он встал и поднял топор. — Есть такие? — Никто не двинулся с места, и Друсс кивнул. — Вы тут все бойцы, но деретесь вы за деньги. Это разумно. Ваш вожак убит — поешьте и выберите себе другого.
— Ты предлагаешь
— Парень, я сыт по горло этой крепостью, и у меня другое на уме.
Друсс заговорил с Зибеном — Варсава не слышал о чем Разбойники стали собираться кучками, обсуждая достоинства и недостатки подручных Кайивака, и Варсава вышел из зала потрясенный увиденным. В просторных сенях он сел на скамью, охваченный смешанными чувствами и с тяжестью на сердце. Эскодас вышел к нему.
— Как это так? — недоумевал Варсава. — Сто головорезов покорно смирились с убийством своего главаря. Невероятно!
— Друсс есть Друсс, — с улыбкой пожал плечами Эскодас. Варсава тихо выругался.
— И это, по-твоему, ответ?
— Зависит от того, о чем ты спрашиваешь. Мне сдается, ты сам не знаешь, отчего злишься. Ты приехал сюда, чтобы освободить друга, — теперь он свободен. Чего тебе еще?
Варсава рассмеялся сухим, резким смехом.
— Сказать тебе правду? Я наполовину желал увидеть Друсса сломленным. Хотел увидеть, как он наказан за свою глупость. Скажите, какой герой выискался. Спасаешь стариков и сирот — вот и сиди теперь год в темной яме. Бессмысленно было поступать так!
— Только не для Друсса.
— Да что в нем такого особенного? Ни ума, ни воображения. Если бы любой другой сделал то же самое, эта шайка разорвала бы его на куски. Но Друсс — иное дело. А почему? Он мог бы запросто стать их вожаком — и они охотно приняли бы его.
— Четкого ответа я тебе дать не могу. Я видел, как он напал на судно с кровожадными пиратами — и они побросали оружие. Такая уж у него натура. Мой учитель, великий стрелок из лука, говорил мне, что в каждом новом человеке мы безотчетно видим либо угрозу, либо добычу. Мы ведь охотники, хищники по природе. Глядя на Друсса, мы чуем самую большую на свете угрозу — человека, который никогда не идет на уступки. Он нарушает все правила. Хуже того, для него никаких правил вовсе не существует. Взять хотя бы то, что случилось здесь. Любой другой мог бы убить Кайивака — хотя вряд ли. Но другой не воткнул бы в пол топор, чтобы сразиться с ним на кулаках. А убив вожака, в душе приготовился бы к смерти. Разбойники почуяли бы это... и убили его. Но Друссу было все равно. Доведись ему, он сразился бы с ними со всеми — поочередно или скопом.
— И погиб бы, — сказал Варсава.
— Вероятно — но суть не в этом. Убив Кайивака, он сел и потребовал вина. Человек не поступает так, если собирается сражаться дальше. Разбойники растерялись — ведь это было не по правилам. А потом он спустился к ним, оставив топор на помосте. Он знал, что оружие ему не понадобится, — и они это тоже знали. Он сыграл на них, как на арфе, — но сделал это не намеренно. Это заложено в его природе.
— А мне вот этого не дано, — с грустью сказал Варсава, вспомнив ужасную смерть миротворца.
— Мало кому дано. Потому-то о нем и ходят легенды Из зала донесся смех.
— Зибен снова взялся
— Не хочу я напиваться. Хочу опять стать молодым. Стереть мокрой тряпкой каракули со своей грифельной доски.
— Завтра начнется новый день, — мягко сказал Эскодас.
— Что это значит?
— Прошлое мертво, воин, зато будущее еще не написано, Как-то я плыл на корабле с одним богачом — мы попали в бурю, и корабль пошел ко дну. Богач взял с собой золота, сколько мог унести, и утонул. Я бросил все свои пожитки — и выплыл.
— Думаешь, моя вина весит больше, чем его золото?
— Я думаю, тебе пора сбросить ее с себя. А теперь пошли к Друссу — и напьемся.
— Нет. Не хочу я его видеть. — Варсава водрузил на голову свою широкополую шляпу. — Передай ему мои наилучшие пожелания и скажи... скажи...
— Что сказать?
Варсава покачал головой и сказал с грустной улыбкой:
— Попрощайся с ним за меня.
Мишанек последовал за молодым офицером к стене, и оба преклонили колени, приложив ухо к камню. Мишанек услышал царапающий звук, словно гигантская крыса скреблась под землей, и выругался.
— Молодец, что заметил, Цикарин. Они ведут подкоп под стену. Вопрос в том, откуда. Пойдем-ка со мной. — Мишанек поднялся на стену и перегнулся через парапет. Прямо впереди стояли на равнине палатки вентрийцев Слева тянулись низкие холмы, за которыми протекала река, Справа виднелись холмы повыше, густо поросшие лесом. — Мне думается, — сказал Мишанек, — что они начали копать за тем вон холмом, на полпути к вершине. Они прочертили мысленную линию и знают, что если не собьются, то углубятся под стену фута на два.
— Насколько это серьезно? — спросил встревоженный Цикарин.
— Достаточно серьезно, — улыбнулся ему Мишанек. — Ты когда-нибудь закладывал мину?
— Нет, командир.
Мишанек хмыкнул. Конечно же, нет. Этот мальчик — младший сын наашанского сатрапа и до осады жил в окружении слуг, цирюльников, посыльных и ловчих. Каждое утро ему подавали чистое платье, а завтрак на серебряном подносе приносили прямо в шелковую постель.
— В военном деле много разных хитростей, — сказал Мишанек. — Ведя подкоп, они подпирают стены и потолок хорошо высушенным деревом. Они будут рыть вдоль стены до самых холмов у реки и выйдут где-нибудь... вон там. — Мишанек показал на самый высокий из прибрежных холмов.
— Не понимаю, — сказал Цикарин. — Зачем им рыть так далеко?
— Ответ очень прост. Когда туннель будет открыт с обоих концов, его будет продувать насквозь. Они польют дерево маслом, дождутся нужного ветра и подожгут подкоп. Ветер раздует пламя, туннель обвалится, и если они сделают свою работу на совесть, наша стена рухнет вместе с ним.
— Можем мы как-то остановить их?
— Да, в сущности, нет. Мы могли бы послать туда отряд и, возможно, убить нескольких саперов, но их заменят новыми. Но кое-какие меры мы можем принять, зная, что эта часть стены рухнет. — Мишанек, обернувшись, осмотрел городские постройки за стеной. Отсюда в город вели несколько переулков и две широкие улицы. — Возьми пятьдесят человек и загороди все эти проходы, а также нижние окна домов. Нужно создать второй рубеж обороны.