Друзей в беде не бросают
Шрифт:
– С Кольбером? – раскрыл рот от удивления де Пуаре.
– Да, – подтвердил Дага и удручённо добавил, – В Париже ни разу не был, к министрам не вхож. Ума не приложу, с какого боку к нему подойти?
– Решено, – воскликнул де Пуаре, – В Париж едем вместе. Я проветрюсь от провинции и помогу встретиться с Кольбером. Мой кузен граф Жан де Море с ним на короткой ноге.
– Вы так милостивы! – промолвил Дага, чувствуя как в душе поднимается волна благодарности к шевалье.
– Господи! – подумал он, – На Карибах было проще: абордажи, драки, встречи с губернаторами. Здесь же всё по-другому. Мне рассказывали о дворцовых интригах, разобраться в которых под силу лишь искушенным придворным, и особом этикете в общении с вельможами. Кавалер де Пуансе предупреждал, что малейшая оплошность может легко привести на виселицу или в Бастилию. Само Провидение послало де Пуаре и я должен его щедро отблагодарить.
– До Парижа около двух суток хорошей езды, – прервал его размышления де Пуаре, – Когда намерены выехать? Моя карета к вашим услугам.
– Завтра встречусь с вашим начальством, и можем ехать, – ответил Дага и поднялся из-за стола. Он подошел к шкафу, заваленному навигационными картами и книгами, открыл потайную дверцу. Достав из сейфа малахитовую шкатулку, вернулся к столу.
– В знак моей искренней благодарности прошу принять скромный подарок, – сказал Дага, доставая из шкатулки золотой перстень с бриллиантом.
– Мне? – изумленно прошептал де Пуаре, – Божественная красота! Это же целое состояние!
– Вам, дорогой друг, в знак моей признательности, и не вздумайте отказываться, – проникновенным голосом ответил Дага и, взяв шевалье за руку, положил кольцо ему на ладонь.
– Ваша любезность и доброта сразили меня, – растроганно ответил де Пуаре, принимая подарок, – Клянусь честью, мое сердце и шпага с вами.
Наблюдая за реакцией гостя, Дага с удовлетворением подумал:
– Кажется, я приобрёл ещё одного друга. Молния в мачту, если слова этого парня не искренни!
2. Шпион иезуитов. Встреча с интендантом Гавра.
Прошло около часа, прежде чем Дага распрощался с шевалье, договорившись встретиться завтра в полдень в ратуши. В задумчивости он облокотился на планширь, наблюдая, как вечерних сумерках фигура де Пуаре растворилась у портовых ворот.
– Гости разошлись, пора и нам расслабиться, не правда ли, капитан? – послышался рядом голос Удава, – Атлантика позади, огни города манят к себе. Пора бы и горло промочить по случаю прихода.
– Отпускай команду на берег, и предупреди, чтоб вели себя аккуратно. Здесь не Тортуга, мигом в тюрьму угодишь. Оставишь на борту с десяток парней в помощь вахтенным. Потом зайдешь ко мне, и прихвати Лекаря с Мытарем. Есть разговор, – сказал Дага, не поворачиваясь к Удаву. Он не хотел, чтобы тот заметил грусть в его глазах. В сердце нашего героя холодной змеёй вползала тоска по домашнему теплу. Каждый моряк после долгого рейса рвётся душой к родному очагу, где в кругу близких людей можно отогреть сердце, загрубевшее в морских баталиях. Если услышите обратное мнение, не верьте ему – так болтают те, кто не бывал в штормовых морях, не ходил на абордаж, не спал в душных кубриках, не ел надоевшую солонину, не пил протухшую воду и не раздирал в кровь руки, закрепляя на немыслимой высоте паруса. Приход в порт для морехода всегда событие, вот и спешит он с радостью на берег, чтобы отдохнуть с друзьями за выпивкой и картами, почувствовать женское тепло, пусть даже портовых шлюх. Для него важно хоть на час забыть вой бури, грохот пушек, крики и смерть товарищей, пороховую гарь. С этими мыслями Дага отрешённо смотрел на манящие огни города и набережную, где толпились горожане. За игрой тёплого ветра со снастями ему чудилась колыбельная песня из далёкого детства, которая убаюкивала истосковавшееся сердце. Вдыхая полной грудью солоноватый запах моря, он тихо пробормотал:
– У каждого человека судьба расписана Богом в Книге жизней. По Его воле я попал в семнадцатый век! И испытаний отсыпал Он мне полной пригоршней. Слава Богу и награду дал достойную – «кольцо времени». Я смог из семнадцатого века вернуться в Киев, разыскать свою Настю и друга Артема. Вместе с ними вновь окунуться в Золотой век пиратов! Сколько пережили тогда мы приключений! Правда, на Азорских островах, пришлось с ними расстаться – Артем торопился на работу, а Настя, ставшая моей женой, захотела отдохнуть от корабля, моря и семнадцатого века. Да оно и понятно, переход через Атлантику был тяжелым даже для морских волков. Вот, закончу дела в Париже, куплю замок и заберу Настю.
– Забери, забери. Глядишь, якобинцы ей голову и оттяпают. Ты, что забыл историю средних веков? – рассмеялся внутренний голос, – Или собрался вечно жить в семнадцатом веке? «Кольцо времени» досталось тебе как шанс посмотреть и другие эпохи.
– Умеешь ты плюнуть в чужой стакан, – буркнул Дага и тихо добавил:
– Нельзя раскисать, иначе потеряюсь в мирской суете.
Решительно встряхнув головой, он открыл дверь каюты. Следом зашли Удав, Лекарь и Мытарь. Усевшись за столом, они вопросительно посмотрели на капитана. В их глазах Дага увидел, что мыслями они давно в таверне за дружеской выпивкой. Он прошёлся по каюте и остановился у книжного шкафа, бесцельно перебирая навигационные карты, старинные лоции12.
– О чем задумался, капитан? – спросил Лекарь, наливая в бокал красное французское вино. Этого парня звали Томас Грей. Он закончил в Париже медицинский колледж и в поисках приключений на попутном судне сбежал из дома на Карибы. На подходе к Кубе на них напали корсары, и Грей оказался в трюме пиратского люггера. В Порт-Рояле его продали в рабство. Не выдержав каторжных работ на сахарных плантациях Ямайки, Лекарь бежал в джунгли. Долго скрывался от преследователей. Набрёл на индейскую пирогу, спрятанную в прибрежных кустах изумрудной лагуны. Стащил её на воду и в отчаянии поплыл, куда глаза глядят. Обессиленный от голода, он лёг на днище и отдался на волю волн. От смерти его спас пиратский капитан Железная Рука, заметивший утлую лодчонку недалеко от мыса Негрил, что на юго-западном побережье Ямайки. Так Лекарь оказался на люггере «Ласточка». Работал корабельным врачом, пока по воле Провидения не попал к Даге. Отец Грея, обедневший дворянин, после бегства сына слёг с приступом грудной жабы в своем поместье под Парижем.
– Надо отвезти королю письмо губернатора Тортуги. Шевалье де Пуаре предложил свои услуги. Воспользуюсь ими. Путь неблизкий, да и лишняя шпага всегда пригодится. Удав остаётся за меня, Мытарь ему помогает. Со мной поедет Лекарь. Как думаете? – спросил Дага, задумчиво теребя бороду, – Завтра пополудни заглянем к виконту Раулю де Бурже.
– В Париж одному соваться нельзя. Большой город, чуть зазевался и считай, пропал, – усмехнулся Удав, – Разбойников и проходимцев там не меньше, чем на Тортуге.
– Ну, ты даешь! Можно подумать, нашего капитана это испугает. Он же ни чёрта, ни дьявола не боится, – громко рассмеялся Мытарь, – Слов нет, в хорошей компании и поездка будет веселее. Лекарь учился в Париже, знает город. Соколиного Глаза берешь с собой?
– Нет. Останется на борту. Вы не забывайте, меня согласился сопровождать шевалье де Пуаре, – ответил Дага, – Этот парень дружит с Драконом, а Дракон кого попало, в друзья не берет. Ну, а теперь марш отдыхать! По глазам вижу, что рвётесь в город. Валяйте, я буду на борту.