Друзья бога
Шрифт:
Глухо бахнул залп фальконета. Шипя, стала разматываться веревка, увлекаемая гарпуном. Выстрел был точен. Раненый колосс, не понимая, что происходит, ринулся в пучину, но, чувствуя, что что-то удерживает его, взвился на полтуловища над водой. Корпус фрегата дернулся, увлекаемый морским гигантом. Кит попытался погрузиться и снова выскочил из пучины. Вот тут его достал залп из пушки основного калибра. Служки выполнили задание канонира блестяще. Оглушенный кит, дернувшись в агонии, застыл бездыханно на поверхности океана.
Команда, с восторгом и страхом наблюдавшая за этой битвой титанов, заорала «Ура!». Боцман, потрясенный искусством канонира, расцеловал его и немедленно взял командование в свои руки. «Диссект» неспешно на стакселях двинулся к туше, одновременно за борт была спущена шлюпка с десятком матросов, вооруженных палашами. Когда кит был уже у самого борта, с фрегата бросили толстые канаты, которыми моментально спеленали добычу. Гигантский хвост, на тот случай, если зверь не убит, а только оглушен, отрубили немедленно. Когда началась разделка туши под управлением того же боцмана, вода вокруг корабля загустела от крови под бешеный восторг налетевших акул. Боцман и вправду оказался дока в разделке китов. Спустившись на второй шлюпке, он стал руководить с основательным знанием дела. Китовый жир сначала отсекли от мяса у головы и, отслоив пару метров, накрепко привязали этот пласт к веревке. Веревку прикрепили к брашпилю [74] и начали выбирать.
74
Брашпиль (нидерл. braadspil) — судовая лебедка с двумя барабанами на горизонтальном валу для подъема якоря или швартовки.
Хан-Вайер тщательно следил, чтобы матросы палашами правильно подрезали жир, не давая порваться громадной полосе китового сала. Так, поворачивая полуразделанную тушу, содрали весь жир, который потом сложили на палубе. Дальше, отпихивая веслами обнаглевших акул, вырезали самые лучшие куски мяса и амбру. Даже китовый ус не остался брошенным. Команда поднялась на борт, обрубила концы, удерживающие останки кита. В океане началось безумное пиршество морских хищников. Вода вокруг бывшего властелина морей бурлила недолго.
— Поздравляю вас, боцман, это было великолепное зрелище, и достойная добыча — награда и вам, и команде. — Лейтенант Джесси Сайлер хотел пожать руку боцману, но потом передумал, не желая испачкаться кровью. — А теперь, пожалуйста, проследите, чтобы организовали переработку жира на ворвань. [75] Она нам, как; я думаю, скоро пригодится.
— Да куда нам столько? — удивился боцман. — В ближайшем порту мы сможем хорошо продать и жир, и амбру.
— И расставьте бочки с ворванью вдоль бортов, — Сайлер не стал объяснять боцману, зачем.
75
В орвань — термин, которым называли жидкий жир, добываемый из морских млекопитающих.
Жир топили два дня. Барбаросса, которого только ленивый не угостил китовым мясом, значительно прибавил в весе и все свободное время играл с кусочком китовой шкуры в тени на планшире. Когда вся добыча была переработана, бочки заколочены, а палуба выдраена под зорким и строгим наблюдением боцмана, над «Диссектом» развеялся смрад. Топо совершенно не понимал, зачем нужна была эта возня с китом и ворванью, однако честно участвовал в общих работах.
Холод южных широт с каждым днем становился все ощутимее. Исчезли летучие рыбы, все чаще небо затягивали тучи. Крепчал ветер. Портилась погода, и портилось настроение экипажа. По вечерам в матросском отсеке рассказывали леденящие кровь истории о мысе Горн те, кто хоть раз проходил его. А прошедших его с востока на запад в команде не было вообще. «Диссект» крался вдоль американского побережья, готовясь к своей главной битве — битве за «ревущие сороковые». [76] В какой-то момент фрегат взял восточнее и по большой дуге стал приближаться к проливу Ле-Мер. Огненная Земля осталась далеко справа, и словно по команде откуда-то свыше фрегату в нос ударил встречный ветер.
76
Ревущие сороковые — название, данное моряками океаническим пространствам между 40° и 50° широты в Южном полушарии, где дуют сильные и устойчивые западные ветры, вызывающие частые штормы.
Вахта Топо в эту ночь была непростой. Сплошной стеной шел дождь. Большие волны, вздымающиеся по носу фрегата в сотне ярдов впереди от форштевня, разлетались белыми светящимися гривами. Словно из адского котла вылетали изумрудные струи воды. Был сезон свечения океана. Бурун, который перед собой вздымал нос корабля, был словно изукрашен бриллиантами, а за кормой стелился уходящий на сто футов в глубину волнистый свет. Лавируя, фрегат медленно шел на запад, и каждая миля приносила ухудшение погоды и все выше поднимающиеся волны.
В какой-то момент океан словно переломился пополам. Удар волны высотой в шестьдесят футов ударил в борт. Рулевого так швырнуло, что вышибло четыре штурвальные ручки. Окровавленного моряка унесли в трюм, где им занялся фельдшер Мак Кормик. Рикардо, не дожидаясь команды от вахтенного офицера, сам стал за штурвал, удерживая «Диссект» на курсе. Топо казалось, что тысяча чертей вцепились в руль корабля и пытаются вырвать штурвал. Юноша так вцепился в него, что казалось, из-под ногтей сейчас пойдет кровь. Вся команда была поднята по штормовой тревоге. По приказу боцмана срочно заколотили шлюпочный люк парусиной, чтобы не залить трюм тоннами налетающей на корабль воды. Поставили только штормовой стаксель, но даже с минимальным парусным вооружением фрегат был во власти стихии. «Диссект» швыряло как пушинку в ураганном ветре. Чтобы хоть как-то удерживать корабль, бросили плавучие якоря и концы в воду. Это помогло ненадолго.
— Масло за борт! — проревел Сайлер, перекрикивая вой океана. — Разбить бочки!
Это был последний отчаянный шаг, лейтенант приказал вылить ворвань за борт, чтобы хоть как-то угомонить волны. Матросы, словно по пляшущей крышке ада, прорвались к бортам, ударами топоров разбили бочки, и зловонная масляная жижа хлынула за борт. Приняв жертву, океан успокоился, судно стало послушнее. Но чем ближе был мыс Горн, тем бесполезнее становились усилия людей. Битва за мыс длилась уже вторые сутки, но он так и стоял туманной глыбой в мареве дождя. Сайлер, посеревший от усталости и бессонных ночей, еле держался на ногах, морская болезнь свалила половину членов экипажа, но все-таки люди неумолимо, фут за футом продвигали фрегат на запад. И вот наконец мыс Горн поравнялся с «Диссектом». Толстый слой мхов и лишайников, покрывавший скалу с востока, окончился, и она засверкала на утреннем солнце кварцевыми вкраплениями.
Непонятно почему, но команде стало легче. То ли накопился опыт борьбы с бешеным штормом, то ли и вправду стихия стала отступать перед упорством человека, но с каждым часом движение фрегата становилось все увереннее и увереннее. И уже не слабая надежда выжить, а уверенность в победе двигала людей в бой с океанами, Тихим и Атлантическим, которые и сами, казалось, устали в вечной битве друг с другом, сойдясь в этой точке земного шара.
Человек победил. Фрегат «Диссект», истерзанный штормом, с сорванными реями, сломанным грот-стень-штагом, [77] порванным нижним брамселем [78] фок мачты, изодранным парусом под поникшим бизань-рю, [79] вышел в Тихий океан, в который раз посрамив провидение.
77
Штаги — снасти стоячего такелажа, поддерживающие в диаметральной плоскости мачты, стеньги и пр.
78
Брамсель — прямой парус, поднимаемый на брам-стеньге над марселем.
79
Бизань-рю — наклонная рея бизань-мачты.
Глава 17