Друзья и недруги в Скалистых горах
Шрифт:
Выбравшись из леса, мы оказались прямо позади стада
– Сколько? – спросил он.
– Три жирные, – ответил я.
– Я убил пять.
Мы оглянулись назад по своим следам и увидели восемь темно-коричневых холмиков на зеленой траве долины.
– Достаточно; более чем достаточно для нас, – сказал я.
Мы вернулись к ближайшей корове, спешились, наточили свои ножи и скоро сняли с неё шкуру и разделили мясо на удобные для перевозки куски, не забыв
Мы свежевали вторую корову, и, высматривая, не приближаются ли женщины, недоумевали, почему они так задерживаются. Потом, приступив уже к третьей корове, мы начали волноваться, боясь, что сними могло случиться что-то плохое, поэтому сели на лошадей и поскакали вверх по долине быстро, как только могли. Мы добрались до долины, где разбили лагерь, и Сайи воскликнул:
– Наши вьючные лошади, и лошади женщин для травуа! Их не видно!
– Может быть, поднялись на равнину, где мух меньше – ответил я.
Небольшая струйка дыма поднималась над нашим лагерем в маленькой роще, и, указав на неё, Сайи сказал:
– Скорее всего, мать и сестра там, и с ним все в порядке; может быть, они ищут лошадей и не могут отправиться к нам.
– Ну, ведь они были стреножены и далеко уйти не могли; мы скоро их найдем.
Мы приблизились к лагерю, и Сайи крикнул:
– Эй, лентяйки, мы проголодались; дайте нам поесть.
Ответа не было. Было странно, что они не ответили и не выбежали нам навстречу.
Мы вошли на маленькую полянку среди рощи, остановили своих лошадей и широко открытыми глазами уставились на то, что предстало перед нами: мертвую Синопаки! Она лежала на спине рядом с дымящимся костром, в который были брошены наши вьючные седла. Питаки нигде не было видно. Пропали наши накидки и одеяла, ведро для воды, котелок и небольшой запас еды. Мы громко крикнули: «Питаки! Иди к нам!», – но никто не откликнулся. Мы тщательно осмотрели маленькую рощу, но не нашли никаких её следов ни в ней, ни в соседней роще и зарослях шиповника и ив, и наконец Сайи сказал:
– Моя сестра не мертва! Один из врагов забрал её. Я не успокоюсь, пока не найду его, убью его и спасу её.
Слезы текли из его глаз. Он поднял руки к небу и воскликнул:
– О Солнце! О могучее, что наверху! Будь милостиво ко мне! Помоги мне найти и убить похитителя моей сестры! Помоги мне найти и убить убийцу моей матери!
Я тоже горевал по Синопаки. С легким характером, добрая, неутомимая женщина, которая практически стала мне матерью и всегда что-то делала для моего удобства. И вот она лежала здесь, жестоко убитая ударом боевой дубинки. Но более горя была моя ненависть к неизвестным врагам, которые убили её и пленили Питаки. Меня пронзил холод, когда я подумал о том, какая судьба её ожидает; я горел желанием спасти её и медленно и мучительно убить их всех.
– Сайи, почти-брат, послушай! – крикнул я. – Как Солнце видит нас, так и мы никогда не успокоимся, пока не заставим этих убийц и воров отплатить за то, что они сделали здесь и сегодня.
И, снова подняв руки к небу, Сайи пообещал:
– Ты слышало его, о Святое Наверху. Что сказал он, сказал и я!
Мы направились к выходу из долины, где в последний раз видели наших лошадей, и оттуда их след был хорошо виден; враги погнали их на северный склон долины, поднимавшийся к равнине, а оттуда на запад, примерно в сторону северного склона Нина Истаки (горы Вождь), выдающейся вершине Скалистых гор, которая является священной горой для племен черноногих. Мы не могли определить численность отряда, разве что были уверены в том, что в нем имеется семь вьючных лошадей и две для травуа, которых они забрали у нас. Проследовав по их следу пару миль, мы нашли ярко раскрашенную сплетенную из травы сумку, которую кто-то из них потерял, и в ней обнаружили маленькие сверточки из оленьей кожи, в которых была красная, желтая и синяя краска;
Изучив свою находку, мы проехали ещё милю или две, пока окончательно не убедились в том, что военный отряд направляется к Малым Внутренним 1 озерам, откуда идут несколько троп, которые поднимаются на перевалы Хребта – вершины Скалистых гор – и спускаются в страну калиспелсов, кутенаи, спокенов, пенд’ореллей и других племен, со всеми которыми все три племени черноногих в то время были в мире. К чему тогда этот жестокий набег на нас? Быть может, военный отряд одного из наших племен нарушил мирный договор и совершил набег на лагерь одного из племен Западной стороны, убил нескольких из них и ушел с табуном их лошадей? – предположил Сайи.
1
Эти озера первые торговцы и трапперы называли озерами Кутенаи; сейчас это озера Уотертон в национальном парке Уотертон в провинции Альберта в Канаде.
– Может и так, – ответил я. – Во всяком случае, на своих усталых охотничьих лошадях мы вряд ли догоним этот отряд, а если и догоним, то их слишком много, чтобы нам с ними сражаться.
– Верно! Верно! – согласился он. – Нам остается только вернуться и сделать то, что нам остаётся сделать. Но о, они буду т плакать! Плакать! Плакать за то, что они нам сделали!
Мы вернулись в наш разграбленный лагерь, и я прицепил к своей лошади травуа бедной Синопакии сам погрузил на неё её тело, поскольку мужчины-черноногие редко прикасаются к телам своих покойников; это исключительно женское дело. Сайи сидел спиной ко мне, пока я выполнял эту скорбную работу, и, когда я закончил и мы сели в сёдла, он двинулся первым, примеряясь в шагу моей несущей двойную ношу лошади.
Уже после полуночи мы приблизились к нашему лагерю, и когда мы увидели четыре вигвама, смутно освещенных светом луны, Сайи сказал мне:
– Голова Орла, почти-брат, пожалей меня! Я не могу надеяться на свой голос; он срывается; сообщи печальную весть, которую мы принесли, тем, кто находится в наших вигвамах.
Хромой Бизон спал чутко и услышал наше приближение, когда мы приблизились к его вигваму, он отбросил входной полог и вышел – настоящий человек-гора, шести футов и шести дюймов ростом, мускулистый и пропорционально сложенный, приятного облика и всегда державшийся с большим достоинством. Он сразу увидел сверток на нашей травуа и спросил:
– Голова Орла, Бешеный Волк, что случилось?
– Там, где мы охотились на бизонов, военный отряд с Западной стороны напал на наш лагерь, они убили твою женщину и убежали с твоей дочерью и нашими лошадьми, – ответил я.
Три его жены, бывшие в вигваме, проснулись и услышали мою новость и, вскочив со своих лежанок и завернувшись в одеяла, они выскочили наружу, причитая о покойной и повторяя, что она ушла, ушла, ушла в Песчаные Холмы. Ведь их было четыре сестры, дочерей могучего в прежние времена вождя, Черной Ласки, и Синопаки была из них младшей. Эти трое всегда любили её, баловали, поручали ей самую легкую домашнюю работу, и так же сильно любили её дочь, Питаки, которая, что достаточно странно, была единственной девочкой среди всех их детей.