Друзья и недруги в Скалистых горах
Шрифт:
Поторопились к нам и обитатели других вигвамов, некоторые и женщин сразу присоединились к причитаниям, мужчины старались понять, что случилось с нашим маленьким охотничьим отрядом. Но своим могучим голосом Хромой Бизон потребовал тишины, и я во всех деталях рассказал ему о том, что мы делали, и о том, что случилось с нами по другую сторону водораздела; после этого мужчины собрались на совет в вигваме Солнечной Ласки, оставив женщин готовить тело к похоронам.
Женщины раздули огонь в вигваме, и мы молча смотрели, как он разгорается.
Потом Три Медведя сказал:
– Хромой Бизон, друг наш, сердца наши опечалены; твоя большая потеря, твоё горе – это
Другие высказали, какую печаль они испытывают, и Росомаха сказал:
– А теперь, друзья мои, что, как вы думаете, мы должны сделать?
– Что до меня, то я вернусь на реку Срезанных Берегов, к нашему народу, и приготовлюсь искать убийц моей женщины и похитителей моей дочери! – с яростью воскликнул Хромой Бизон.
– И мы пойдем с тобой, – сказал Солнечная Ласка.
– Да. Бесполезно оставаться здесь, потому что, даже хотя мой сын, который сейчас на острове, получит своё видение, оно не будет иметь никакой силы, раз уж такое большое несчастье постигло нас здесь, – сказал старый Три Медведя.
– Ах! Тогда мы должны собраться и уйти, как только женщины уложат бедную покойницу на её последнем ложе, – сказал Росомаха.
– Мы можем вернуться к нашей добыче на Маленькой реке и привезти мясо, которое добыли, – предложил я.
Некоторое время никто не говорил, а потом Сайи сказал:
– Я уже выбросил языки, которые были привязаны к моему седлу.
– Да. Это несчастливое мясо. Никто из нас не станет его есть, потому сто оно добыто там, где были убиты наши близкие, – согласился Солнечная Ласка.
Снова настал рассвет. Несколько женщин устроили помост из жердей на крепких ветках соседнего хлопкового дерева. Закончив работу, они уложили на него тело убитой, завернутое в несколько одеял и бизонью шкуру, и вокруг привязали её разные вещи, которые могли ей понадобиться в Песчаных Холмах, местом пребывания мертвых черноногих, где их тени живут в тенях вигвамов, охотятся на тени животных, разводят тени костров, которые не дают тепла. И наконец Сайи, по приказу Хромого Бизона, убил лошадь под деревом, ставшим могилой, чтобы тень покойной могла уехать на её тени в далекую пустыню. После этого её сестры, плача и причитая, в знак траура коротко обрезали свои волосы и острым ножом нанесли себе порезы на ногах.
После того, как Оперённую Стрелу отвезли на остров, мы его не видели. Но теперь, в ответ на крики отца, он вернулся к нам, бледный и исхудавший от голода, сердитый из-за того, что его позвали, в тот самый момент, когда, как он верил, он должен был получить то, что искал: он слышал, как вдалеке кто-то пел странную песню, и певец этот явно приближался к нему, а потом плач в нашем лагере и крики отца разбудили его. Когда же всё же его мать накормила его, отец объяснил ему причину по которой позвал его, он согласился с тем, что пост при столь печальных обстоятельствах не может быть успешным.
Солнце было ещё невысоко, когда ступили на тропу, ведущую к лагерю, и не останавливались, пока не въехали в большой лагерь у развилки реки Обрезанных Берегов, куда въехали медленно; женщины Хромого Бизона оплакивали свою сестру, с горечью причитая:
– Лисичка 2 ! Ай йа! Ай йа! Бедная Лисичка, она ушла в Песчаные Холмы!
Мы разделились: пять наших семей, Сайи и я отправились со
2
Имя убитой в переводе означает «Лисичка» или «Маленькая Лиса» (перев)
Толпа людей окружила нас, всем не терпелось услышать рассказ о нашем несчастье. Женщины сообщества, жалея нас, сами разгрузили лошадей, поставили вигвам Хромого Бизона, занесли в него все вещи, принесли дров, воды и достаточное количество еды. Но три сестры бедной Синопаки есть не стали; они вышли за пределы круга лагеря, сидели там и оплакивали свою потерю, пока не охрипли настолько, что не могли более произносить её имя.
Хромой Бизон отказался от еды, он сидел в вигваме, откинувшись на спинку лежанки, и не мигая смотрел на маленький огонек в очаге. Мы с Сайи охотно поели предложенные нам вареные ребра антилопы, невзирая на наши горькие мысли; и, едва мы закончили, как к нам пришёл Белый Теленок, вождь общества Скунсов и главный вождь племени, и вслед за ним остальные вожди племени и несколько самых видных мужчин – воинов и жрецов Солнца. Хромой Бизон предложил Белому Теленку сесть слева от него, знаком предложив остальным садиться, как им следует, и потом велел Сайи рассказать о несчастье, которое с нами произошло.
Он кратко рассказал о том, как мы встали лагерем на Маленькой реке, охоте на бизонов и возвращении в лагерь, где нашли Синопаки, убитую ударом боевой дубинки, и что её дочь пропала, несомненно уведенная врагами, и пропали наши вьючные лошади и вещи. Потом он показал плетеную из травы сумку и другие найденные нами вещи.
Наибольший интерес вызвали мокасины. Белый Теленок первым осмотрел их, потом они пошли по рукам собравшихся; все согласились с тем, что это изделие одного из племён Западной стороны, но какого именно, никто сказать не мог.
– Позовите Сахту; он должен знать, кто их сделал, – предложил кто-то, и я один пошел за ним – это Сахта, наполовину пикуни и наполовину калиспел, одно время был проводником и товарищем отца ДеСмета, и часто упоминался в дневниках этого неугомонного путешественника-иезуита, бродившего среди племен Северо-Запада. Его отцом был пикуни, и две жены были пикуни; жил он по большей части с нами, но иногда пересекал Хребет, чтобы навестить народ своей матери, и приносил много клубней жареного в ямах камаса, вкусом и запахом напоминавших сладкий картофель.
Добрый святой отец, ревностный миссионер, был уверен в том, что его имя Сахта – это искаженное нами имя Сатана, и что он убережет его от адского пламени, обратив в истинную веру, и что вечерами, сидя у костра в вигваме, Сахта долго и страстно будет говорить своим друзьям и сородичам о том, что они должны отречься от своих языческих суеверий и принять учение Черных Плащей. Я спросил об этом Сатху, на что он с улыбкой ответил:
– Бедный Черный Плащ! Не понимающий нашего языка, как он может знать о том, что я говорил? Я, конечно, рассказывал западным племенам то, что они хотели знать о наших племенах равнин. Ты хорошо знаешь, Голова Орла, в кого я верю.