Друзья и враги Димки Бобрикова
Шрифт:
Размышления поставили меня в тупик, я решил сделать перерыв и включить телевизор. В программе передач на понедельник ничего хорошего не обещали. К счастью, закончилось «Футбольное обозрение» – совершенно бессмысленная передача, как и игра. Я ее называю «Футбольное оборзение». Вместо нее можно было что-то и более полезное показать, чем то, как мужики по полю за мячом гоняются. Мне кажется, на нашем городском рынке покупатели гораздо осмысленнее мечутся в поисках дефицитных продуктов, чем футболисты. Смотрим далее – «Ирландские притчи и сказки». Меня это тоже не интересовало. А вот в 12.30 начиналась программа «Новое поколение выбирает». Ну это куда ни шло. На огромном «Рекорде» я нажал кнопку. Телеящик тихо загудел, а его выпуклый экран засветился. Это у Юрки дома телевизор с пультом дистанционного управления, а в нашей семье
Показывали какой-то балет. Вряд ли его можно было назвать выбором нового поколения. На экране мужик в белом трико бегал на носочках по сцене, а рядом плясали худые балерины в коротких юбках, сшитых из материала, похожего на наши занавески. Я прикинул, что если такую юбку надеть на бабку Зинку или на мою соседку по парте Дашку – вот это будет умора. Нет, в белых трико ходить одна стыдоба и позор. Я бы такое никогда не надел.
Судя по комплекции балерин, в Москве с едой совсем туго. У нас во дворе таких худых и не найти. Хотя по телевизору все время голодом угрожали. А мне кажется, некоторым нашим со двора можно было бы и похудеть, и есть пореже. Тогда, может, и колбасы с сыром на всех хватало бы, а не как сейчас.
От тоски я решил спуститься к почтовому ящику в надежде на получение свеженького номера «Юного натуралиста», но в ящике лежали лишь пахнущие краской «Сальская степь» и «Пионерская правда». В местной газете на первой странице напечатали сводку удоев по колхозам и совхозам за прошлый месяц. К моему удовлетворению, самыми производительными оказались буренки колхоза, где живут мои бабушка с дедушкой. И статистическая информация меня обрадовала. А после того как полистал «Пионерку», мне пришла идея написать план работы или программу нашей пионерской организации школы, чтобы было о чем на собрании говорить. Увлекшись идеей, я взял новенькую тетрадку из стопки к учебному году, и на обложке появилось:
ПРОГРАММА РАБОТЫ
ПИОНЕРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
САЛЬСКОЙ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ № 5
Я начал размышлять над ее содержанием. Затем на первой странице написал:
«Добрые дела (помощь ветеранам и старикам, сбор металлолома и макулатуры).
Работа с отстающими, хулиганами, двоечниками.
Помощь учителям и школе.
Проведение собраний, мероприятий».
После добавил еще один пункт. Он мне показался самым интересным:
«Создание пришкольного приусадебного хозяйства (разведение кроликов, пчел)».
Я планировал дописать сюда еще и выращивание овощей, но мне летней картошки хватило с головой. Еще в школе заниматься! А идея с пчелами меня давно захватила, еще когда я повесть Николая Носова читал «Дневник Коли Синицына». Раз сахара у нас в стране нет, то будем в школе мед делать, хоть сахар и вкуснее! А вот насчет кроликов мысль была моей. Но мы их будем разводить не для столовой, а для красоты. Потому что кроликов жалко. Но не только! У нас каждый бы смог после какого-нибудь «тройбана» или еще хуже – «двояка» зайти в школьный крольчатник, взять в руки пушистого ушастика. И уже не так грустно! А на мясо их не надо, не по-пионерски такое. Вот, и идея годная родилась – психологическая реабилитация школьников при помощи кролик ов.
Пока я размышлял над следующим пунктом программы, услышал знакомый перезвон и глухой стук. Кто-то раз шесть нажал кнопку дверного звонка у нашей двери, обитой по общей моде дерматином с золочеными гвоздиками, и, неудовлетворенный молчанием, решил стучать. Так мог сделать только Ярик Корнев. Его кавалерийский стиль был легкоузнаваемым. Мы с ним дружили, или, как тогда говорили, корешились [8] .
Ярик жил через стенку от нас, но в другом подъезде. Только появившись в дверном проеме, он заорал, выпучив глаза:
8
Корешились –
– Включай телевизор! Горбачёва [9] свергли! И теперь у нас все иначе будет!
Коллекционер Ярик
Мы с Яриком на двоих собирали коллекцию почтовых марок. Ими увлекались почти все. У нас было два одинаковых альбома с красовавшейся на обложке надписью «Октябрь. 1917–1987». Внутри мы написали: «Коллекция Д. Бобрикова и Я. Корнева». Марки подразделялись на категории. Самыми престижными казались «звери и птицы», затем «машинки, техника, космос», потом «цветочки», следом «художества», еще были с советской символикой, ну и спортивные. Ненужными и малоценными считались так называемые «головки» – изображения разных деятелей культуры или еще каких-то сфер. Умники еще обращали внимание на наличие печати: гашеные были хуже тех, «которые можно отправить по почте». Но дурачков из последней категории я в жизни не встречал. Кто ж хорошую на конверт налепит? Для этого простые на почте есть, людям ненужные!
9
Горбачёв Михаил Сергеевич (1931–2022) – политический деятель, первый и последний президент СССР.
Серии и блоки ценились гораздо выше, чем отдельные марки. Имело значение и то, где она изготовлена. Самыми простыми считались советские, венгерские MAGYAR POSTA, болгарские, монгольские, вьетнамские, кубинские, кампучийские. Редкими и ценными были марки из капиталистических стран. Их у нас не продавали, и можно было только выменять по большому счастью. Одну американскую «головку» можно приобрести за небольшую советскую серию «птиц». Можно потом ходить и показывать: а у меня «головка» американская есть. Кому она принадлежала, какому человеку, мы, как правило, не знали. Да и не важно это было. Запрещенное, чужое – оно всегда интереснее. За границей лучше, чем у нас, – так все считали, да и по телевизору рассказывали. Даже мама мне говорила: «Сегодня у меня ответственный день – на заводе будут делать несколько станков на экспорт в капиталистические страны». Я спрашивал у нее: «А разве для наших не так ответственно?» На что мама смотрела на меня с укоризной и качала головой.
Так и с музыкой. О чем пели зарубежные группы, мы тоже не знали, но все равно слушать Майкла Джексона, «Металлику» или Элиса Купера вместо наших казалось крутым. Я слушал, но предпочитал творчество отечественного Алексея Глызина. Он хоть на Майкла Джексона совсем непохож, но пел очень проникновенно. Про любовь. Почти как у меня к Наташе, даже слова подходили. Глызин тоже пытался выйти на мировой уровень. На его добытой с боем пластинке сначала написали на английском Winter Garden, а уж только потом на русском – «Зимний сад». Так, видимо, для того сделано, чтобы в случае попадания американца в наш сальский магазин «Спорттовары», где продавались пластинки, он мог с легкостью сориентироваться и купить то, что надо. И не спутать настоящего Глызина с каким-нибудь Дитером Боленом.
Но вернемся к маркам. Распределили мы их с Яриком между собой по интересам. Общее марочное богатство казалось весомее. Да и на двоих собирать было проще. Продавались марки часто наборами, куда засовывали всё подряд по тематике. А так у меня лежали «звери и птицы», «цветочки». У Ярика – «машинки, техника и космос». Затем мне достались марки с советской символикой. Ему – совершенно мне неинтересные про спорт. Мне повезло, что Ярик увлекался нелепой и пустой игрой – футболом. И поэтому все бестолковые спортивные марки я передавал ему на хранение в обмен на более приличные. Это была очень хорошая сделка, и я считал ее своей большой победой. А Ярик, наоборот, так радовался: «крутой» спорт смог на советское выторговать. А по мне, лучше на красные флаги смотреть, чем на кубки какие-то. «Художества» мы разделили пополам, как и не нужные никому малоценные «головки».