Друзья Карацупы
Шрифт:
В мае у Тумана появился домик. Будку сделал Славка. Щенок ловил стружку, которая, извиваясь под рубанком, падала на пригретую землю. Домик вышел на славу. С полом, с покатой крышей, с широким лазом, сдвинутым к правому краю.
Туман с некоторой опаской влез в новое жилище. Сильно пахло свежей сосной. Славка укладывал маленького друга на лежанку, ласково приговаривая: «Место, место!».
И опять не спалось Туману на новом месте. Мешали таинственные ночные шорохи. Вот ветер прошелся по вершинам сосен. Где-то пискнула мышь. Испуганно
Утром выплыло солнце, и Туман забыл о ночных страхах. Он сладко зевнул, вытянув передние лапы и прогнув спину к земле.
Тут Славка показался с миской.
— Ешь, Туман.
Щенок жадно набросился на завтрак и в минуту разделался с супом.
Шерсть у Тумана за эти два месяца подросла и заблестела. Что там шерсть! Подрос и сам Туман.
Хозяин затевал со своим другом разные игры. То мячик начнет прыгать по дороге, то прутик, будто живой, поползет по траве, то палка, описав дугу, глухо ударится о землю. «Беги, Туман, погрызи ее!» Щенок в восторге!
Иногда Славка ставил на кирпичи низенькие препятствия — рейки, палки, прутики — то, что оказывалось под рукой. Бросал через них мяч или другую игрушку. Туман кидался за нею. Бывало, особенно в первое время, что сбивал препятствия. «Плохо, Туман», — говорил с укоризной Славка. Щенок вскоре понял: чтобы не сбивать, надо подскакивать посильнее. И он стал прыгать выше, даже не замечая этого.
Резвясь, он забыл и об ошейнике. Десять минут назад хозяин надел на него какую-то кожаную штуку. Гав, как неприятно! Начал было скулить, да тут как раз мячик взлетел в воздух, до ошейника ли!
Щенку с малых лет, то бишь месяцев, приходилось делать пробежки и даже рывки. А все дело в том, что Славка садился на велосипед и начинал вовсю крутить педали. Туману, конечно же, не хотелось отставать, и он напрягал все силы, лишь бы хозяин не ушел вперед.
В перерывах между физкультурными занятиями Славка учил своего любимца командам «Барьер!», «Сидеть!», «Рядом!», «Лежать!», «Апорт!». О каждой из них можно было бы написать много. Тут и капризы Тумана, и Славкино, поистине «собачье», терпение, тут и награждение щенка лакомствами и шлепками. Тут дни и ночи, отданные собаке.
Взять хотя бы апортировку. Что это такое? Апортировка это значит — я брошу предмет, ты подай. Я оставлю — вернись, возьми и принеси. Я прикажу — неси в зубах и не смей выпускать.
Славка сделал апортировочный предмет из дерева. Этакий кругленький чурбачок, похожий на гантели. В середине он тоньше, чтобы удобнее было брать в зубы. Но сколько хозяин ни крутил перед глазами щенка новинкой, тот не понимал, чего от него хотят. Славка и подразнит, Славка и так, и сяк — Туман смотрит, а хватать не хватает.
— Ну что с тобой делать?
Сказав это, Славка сел под яблоней и задумался. Рядом лег Туман. Ничто, казалось, не нарушало покоя друзей. Лето шло на убыль. Август мирно дремал в саду, дыхание его было теплым и грустным. Казалось, последний месяц лета весь пропитан запахами цветов и фруктов. Прежде чем уйти на отдых до будущего лета, он так и струил аромат.
Славка положил щенячью морду себе на колени. «Вот и кончается наше детство, Туман. Юность стучится в двери. Давай-ка продолжим без ссоры домашнее воспитание. Надо готовить тебя к жизни. Ну, чего уставился?»
— Вовка!
В окне показалась взлохмаченная голова младшего брата:
— Чего тебе?
— Принеси шпагат.
— Зачем?
— Нужен, раз прошу.
— А где я его возьму?
— В сенях.
— А если там нету?
— Ну, знаешь!
Славкин голос не предвещал ничего хорошего, а потому через полминуты из окна вылетел шпагат. Туман вскочил, кинулся вперед и стал трепать его.
— Ко мне!
Туман побежал к хозяину, не разжимая зубов. Сзади разматывался моток.
— Хорошо!
Славка привязал апортировочный предмет к шпагату и, кинув подальше, стал резко подергивать конец. Щенок весь насторожился, затем бросился в траву, где пойманной рыбой трепыхался апорт. Приняв его за игрушку, придавил лапами и стал грызть. Деревянный кругляш выскользнул из-под лап и, будто живой, пополз к ногам хозяина. Не тут-то было! В собаке проснулся охотничий инстинкт. Она догнала.
— Апорт!
Схватила.
— Ко мне!
Принесла.
— Дай!
Туман неохотно разжал зубы. В порядке компенсации Славка дал ему кусочек сахара.
Август сменился дождливым сентябрем, октябрь высушил слезы на деревьях и траве, глянул сухими, прозрачными закатами. Перед тем, как уйти, он подбрасывал по утрам холодный иней.
Туман по-прежнему жил в своей уютной, хотя и без особых удобств квартирке. Голос его ломался. Когда к дому приближался кто-то незнакомый, Туман выскакивал из будки и уже баском извещал всю улицу о том, что он жив-здоров и никого не пропустит к крыльцу без злого собачьего приветствия.
Как-то утром, это было в начале декабря, он выглянул в единственное окошко своего нехитрого домика и прищурил глаза от удивления. Кругом белым-бело. Снег притушил запахи, это больше всего взволновало молодую собаку.
В январе ударили морозы. Под вой пурги и треск мороза Туман матерел. Славка не мог нарадоваться на своего дружка. Но в феврале нежданно-негаданно пришла беда.
Никогда Туман не был таким притихшим. Когда Славка появился на крыльце с миской в руках, пес не встретил его радостным лаем. И завтракать не стал.
— Что с тобой, Туман?
Тот грустно посмотрел на хозяина, опустил голову между передними лапами и закрыл глаза.
Последние Славкины сомнения исчезли. Собака больна и, как видно, тяжело. Он похолодел от мысли, что все это может плохо кончиться.