Друзья навсегда
Шрифт:
Голос Бет дрожал.
— О боже…
— Еще один сюрприз. Подожди…
Она посмотрела в направлении, указанном Марком, и уставилась, не моргая, на сверкающую гладь океана. Сначала ничего не происходило, а потом…
— Марк! — взвизгнула Бет.
Детеныш косатки, по размеру не больше хвоста своей матери, появился на поверхности, резвясь и плескаясь.
— Я думаю, она была беременна, когда мы ее спасали, — тихо произнес Марк у ее уха. Взгляд Бет был прикован к косатке. — Киты обычно держатся рядом со старшими детенышами, пока у них не появится новое потомство.
Голос Бет стал подозрительно хриплым.
— Это китовые ясли? — Она слышала о том, что
— Я так думаю.
Марк обнимал Бет, пока она плакала. Между ними слишком много всего произошло, чтобы она стыдилась своих слез. Она чувствовала радость, облегчение и грусть от предстоящего прощания.
В конце концов они расстанутся, не испытывая взаимной ненависти. Просто они не могут быть вместе. Они как люди и киты — их тянет друг к другу инстинктивно, но в конечном счете совместная жизнь грозит большими опасностями.
— Ты должна спуститься на нижнюю палубу, — сказал Марк, приглаживая ее волосы, которые растрепал ветер. — Скоро будет по-настоящему холодно.
Бет с трудом отвела взгляд от по-прежнему резвящихся морских гигантов и повернулась к трапу. До того, как здравый смысл сумел ее остановить, она обхватила Марка рукой за шею и притянула его голову к себе. Казалось, ее губы прижимались к уголку его рта целую вечность.
— Спасибо, — прошептала она, ее сердце учащенно билось. «Я люблю тебя». — Я буду по тебе скучать.
Он осторожно взял ее за запястье.
— Кажется, ты со мной прощаешься.
«Больше никаких игр». Она кивнула на резвящихся косаток:
— Может, нам нужно было увидеть ее, чтобы по-настоящему расстаться?
Марк настрадался из-за отношений с матерью-наркоманкой, поэтому он не сможет жить с Бет, хотя она и поборола свое пагубное пристрастие. Конец истории.
— Ты действительно этого хочешь? — прошептал он. — Ты в самом деле стремишься окончательно расстаться?
Она подняла голову:
— Марк, не делай этого. Ничего нельзя изменить…
— Я изменился, Бет. Месяц назад я находился в комнате с двумя дюжинами алкоголиков и слушал их истории, воображая на их месте тебя. После того как ты ушла от меня с той проклятой крыши, я поговорил с некоторыми из них и узнал, как они боролись с пристрастием. Узнал о триумфах и горечи поражений. Узнал о том, что они чувствовали, потеряв любимых людей.
Сердце Бет глухо барабанило.
Он покачал головой:
— Я разговаривал со своей матерью, что оказалось великим чудом. Теперь мы с ней обедаем вместе каждую неделю. Все это изменило меня, Бет! — Он глубоко вздохнул. — Я думал, что нездоровые пристрастия и одержимость — удел слабых людей.
Она округлила глаза, и он поспешил продолжить:
— Я не особенно стремился рассматривать ситуацию логически и беспристрастно, потому что полжизни страдал от остаточных эффектов чужого пагубного пристрастия. Не странно ли, что обе женщины, которые так много значат для меня, боролись с пагубным влечением?
— Вообще-то… — начала Бет.
Он поднял руку:
— Бет, ты продемонстрировала мне, что пристрастие и одержимость так же лишены логики и несут разрушение, как самая фанатичная подростковая привязанность. И, вспомнив себя страстно, хотя и тайно влюбленным… — он сверкнул глазами орехового оттенка, — я теперь немного лучше понимаю, что такое одержимость. Как она поглощает тебя. Разрушает все на своем пути. И сколько нужно иметь смелости, чтобы бороться с ней каждый день.
Косатка нырнула в океан, но Бет не могла отвести взгляда от Марка ни на мгновение.
Он посмотрел
— Оказалось, что такой смелости у меня нет. У меня нет ни силы воли, ни характера. Шесть месяцев я отчаянно избегал того человека, который проник в каждую мою клеточку. Я пытаюсь и проигрываю. Каждый день.
У Бет пересохло во рту.
— Бет, ты продемонстрировала больше смелости, поборов пагубное пристрастие, чем я когда-либо имел в своей жизни. Я поклонялся твоему бесстрашию, когда мы были детьми, и после, когда мы были подростками. — Он едва заметно, но искренне ей улыбнулся. — После нашего приключения с косаткой я понял, что ты по-прежнему отважный человек. Просто ты немного сбилась с пути. — Он подошел к ней ближе. — Десять лет назад, когда ты ушла от меня, я посчитал твое решение проявлением слабости. Я мысленно отгородился от тебя, закрыл для тебя мое сердце. Мне было удобнее винить кого-либо в собственных страданиях. Но я винил не того, кого нужно. — Он глубоко вздохнул. — Меня добило то, как легко ты смогла вычеркнуть меня из своей жизни. Я думал, тебе нет до меня дела, но я ошибался. Хорошо или плохо, но ты сделала это. И дорого заплатила за свое решение. Теперь я понимаю. Бесконечно сложнее найти в себе силы на то, чтобы кого-то бросить, а не дожидаться, когда бросят тебя.
По телу Бет пробежала жаркая дрожь.
— Даже эти прошедшие месяцы, когда я терзался от сильного желания видеться с тобой, которое росло день ото дня, ты сумела разорвать отношения и оставила все как есть. Мне было ужасно тяжело осознавать, как легко тебе удалось меня бросить, ведь я не мог даже сдержать собственного обещания не встречаться с тобой. У меня оказалось слишком мало сил. Я предпочел называть слабой тебя, потому что мне было бы сложнее признаться в собственной слабости. В тот день, на крыше, ты сказала мне, чтобы я приложил больше усилий. И я понял, что много раз прикладывал усилия, чтобы спасать китов… или бороться против тебя. Но я ни разу не приложил усилий для того, чтобы бороться за тебя, Бет! — Его глаза сверкнули. — Если бы я боролся, ты, возможно, не ушла бы от меня много лет назад. Или в тот день, в заливе Холли-Бей… или на крыше.
На последнем слове его голос надломился, и Бет переплела пальцы рук с его пальцами. Она ощущала его страдание, резкое и мучительное. И такое знакомое.
— Когда ты ушла к Маккинли, я заново выстроил свою жизнь. Когда я ушел от мамы, то снова начал жизнь с чистого листа. Я мысленно аплодировал себе за то, что у меня столько силы и смелости, чтобы начинать жизнь заново много раз. Но после нашей последней встречи понял, что я предпочел отпустить тебя, не борясь за то, чего желал. Я бросил собственную мать в сложной ситуации. Я позволил тебе уехать с пляжа, ведь это было проще, чем признаться, что я единственный, кому не хватает силы воли…
У Бет все поплыло перед глазами, и ей пришлось смахивать слезы, чтобы отчетливо видеть Марка.
— Марк, не надо…
— Бет, я убегал от тебя и от своих чувств к тебе не только потому, что не хотел повторять ошибок прошлого. Я стремился защитить самого себя, а должен был защищать тебя. И теперь мне стыдно.
Она почувствовала, как сильно он переживает.
— Теперь я знаю, каковы мои приоритеты. Если, расставшись с тобой, я помогу тебе стать сильной, то я торжественно поклянусь, что расстанусь с тобой. Если ты действительно этого хочешь. — Его слова и выражение лица были полны энергии и решимости. — Но теперь, когда я точно знаю, что ты — главный человек в моей жизни, я буду терпеливым. Я надеюсь, однажды у меня появится возможность подвести черту под нашими отношениями.