Друзья
Шрифт:
(несмело протянул Марат, невольно обжигая своим дыханием кожу)
– Мм?
– Я люблю тебя. Люблю, больше жизни и больше смерти люблю.
(резкий, насильно проделанный разворот – лицом к лицу, глаза в глаза - застыли)
(улыбаюсь, улыбаюсь я с последнего его уточнения - «больше смерти»,
но с каждой секундой всё это становилось каким-то наигранным, отстраненным: единственное, что занимало сейчас мое сознание, меня… так это –
его близость,
мои, его чувства…
и
– Ты же больше от меня не сбежишь?
(несмело прошептала я)
– Это кто у кого еще должен спрашивать? – ухмыльнулся Марат.
(на миг дрогнул уголок его губ, искривляя тонкие линии в улыбке,
но тут же, снова (словно осекся) лицо стало серьезным)
– Как же долго я ждал этого момента… Патти-Патти…
Как трудно… было…
…всё это время молчать, если бы только… знала.
(шумно сглотнула я,
взгляд скатился к его губам – невольно, неосознанно вторя)
– Знаю, еще как знаю – сама с ума сходила… не одну ночь слезы проливала в подушку от безысходности и боли.
Еще мгновение, какого-то тяжелого, глубоко сомнения (или предвкушения?) - и наконец-то его уста коснулись моих…
Короткая, немая пауза – и я решилась на то, о чем… так долго мечтала…
Ответила, ответила я,
но с каким-то напором, жадностью – да не одна я была сейчас в этом диком голоде,… истощении без ласки.
Его губы стали живее и упорнее двигаться, шевелиться, словно пытаясь полностью меня поглотить. Нежность, нежность взрывалась в этих движениях, невольно превращаясь… во властную, отчасти дерзкую, смелую страсть.
Мгновение – и я ворвалась своим языком ему в рот, желая полностью ощутить на вкус… своего мальчика.
(Стыдно? Страшно? Не по себе?
Все эти чувства все еще сидели во мне, но как испуганные дети – молчали,
… покорно замерли, смотрели и ждали, что будет дальше…
Что…)
Несмелое движение – и его руки сплыли от моих плеч к ладоням, робко схватил, сжал за кисти…
короткий поцелуй в губы (рывком)… и тут же развернулся - идти прочь, на ходу выпуская одну мою року прочь, а вторую стискивая еще жадней…
Шаги, шаги… пока не привел меня в спальню, пока не застыли… у кровати.
Несмело присел на край. Движение, робкое, но навязчивое – и я опустилась ему на колени.
И снова губы, его губы жадно отыскали мои… и стали ласкать, нежить, словно какой хрупкий цветок… голубит солнце. Словно воздух, словно во мне сейчас – был… «его» воздух.
Жаркие объятия, страстные поцелуи,… неосознанно скатившиеся от лица к шее, а от шеи – к ключице… Влажный язычок, дерзко, откровенно скользнув по моей коже, заставил невольно вздрогнуть.
Сердце, сердце мое заколотилось, как сумасшедшее, и то,… что раньше оно пыталось вытворить от волнения, просто показалось чушью…
Плавное, медленное движение – скользнув руками под платье, Марат поднял тут же полы его вверх.
Смело (или только в попытках так себя проявить) я спешно задергалась, помогая освободить себя от одежды.
А, черт, страх взорвался, как мыльный пузырь, и теперь все внутри онемело, предвещая какую-то непонятную истерику.
Впервые, казалось, для меня близость с мужчиной сейчас будет - впервые.
А, может, так и есть. Впервые будет… «по-настоящему»?
Любя?
Без… «надо», «неплохо бы», «пора уже».
Впервые я этого… очень хочу. ОЧЕНЬ.
Мой Марат. Я отдамся сегодня тебе… сполна... без капли сожаления…
Щелкнула застежка бюстгальтера, отчего пристыжено дернулась я, машинально пытаясь прикрыться.
Но тут же движение Дюана, его поцелуй мне в плечо, заставил застыть на месте.
Ласки, ласки… крохотными шажочками от шеи к краю, вдоль ключицы,… оттесняли бретельку долой, пока та вовсе не спала вниз.
Такая же участь ждала и вторую – коварной нежностью… справлялся Марат с моим страхом и робостью.
Движение – и наконец-то вовсе освободил меня от назойливой вещицы.
Кроткий взгляд, вбирая в себя… всё увиденное (жадно изучая мою нагую грудь)…
… и тут же (краснея от смущения, пристыженный от пристального, следящего за каждой его эмоцией, (моего) взгляда) прильнул, …
прильнул губами к соску, вбирая в себя, втягивая – играя… и тут же замирая в усладе -… желая ощутить запретное на вкус.
Застонала, невольно застонала я и выгнулась под напором, невольно сжала пальцы на его спине, вцепилась в тело.
Дурман, дурман удовольствия стал разливаться по жилам, смешиваться с горячей кровью – и полностью лишать сдержанности и опаски.
Резкое мое движение – и нагло стянула с Дюана рубашку (плевать на пуговицы, плевать на всё… что будет отрывать меня, оттягивать момент самого желанного).
И вдруг, легким, ловким перекатом, повалил меня Марат на кровать, движение… и плотно прижавшись к моей спине,… стал жадно одаривать поцелуями всю меня,… начиная от мочки уха и заканчивая пологой волной бедер…
Плавные движение рукой, нежные поглаживания – и стал напористо лишать меня последней одежины.
Не знаю, …
… не знаю почему, но впервые близость с мужчиной потеряла какие-либо «плотские потребности» - нужду в «правильных», «логических» движениях, потеряла натугу…
Всё выходило как-то само собой, без… усилий и сосредоточенности, на грани инстинктов, желаний и спонтанных порывов,
… но, тем не менее, или наоборот, как раз, вследствие этого, … ласки давно переросли рамки материального, физического.