Друзья
Шрифт:
– У меня много постояльцев, - сказал Дарку трактирщик.
– Дам могу поселить в одну комнату, еще одна есть для вас, а слуги пусть ночуют на сеновале.
Любви этой ночью не было, да и магией больше не занимались. Дорога утомила больше обычного, поэтому после ужина быстро заснули.
Утром неожиданно натолкнулись на капище. Выехав на небольшую поляну, увидели на ней несколько вырезанных из дерева изваяний. Грубые изображения мужских лиц были вымазаны запекшейся кровью, а вокруг каждого на вбитых в землю кольях скалились человеческие черепа.
– Ты, кажется, не верил в дикарей?
– выругавшись, спросил Барк.
– Теперь
– Вон на том истукане свежая кровь, - заметил герцог.
– Значит, все это не заброшено. Ты был прав. Поспешим отсюда убраться, и на всякий случай приготовь лук.
Они торопили коней, но скоро лес стал гуще и пришлось спешиться.
– За нами кто-то крадется, - тихо сказал барон.
– Возьми моего коня и иди, а я полежу в засаде.
Даргус взял повод его жеребца и ушел. Вскоре послышался треск сухой ветки под чьей-то ногой, а потом появился и сам преследователь. Дикарь успел увидеть капитана, но не уклониться от его стрелы. Барк вытащил из колчана другую и замер, но не услышал никаких других звуков, кроме щебетания птиц. Подойдя к лесовику, он внимательно его осмотрел. Обычное, только слишком заросшее лицо, штаны и куртка, сшитые не из кожи, а из шкур, и нож на поясе из хорошей стали. Были и лук со стрелами, которые лежали рядом с телом. На запястьях мертвеца красовались серебряные браслеты, а на шее - ожерелье из звериных клыков. Барон взял колчан со стрелами и поспешил догнать друга.
– Хорошо, если он был один, - выслушав его, сказал Даргус.
– Трудно уйти от тех, для кого лес - родной дом. Да и возраст у нас неподходящий для бега, а по этому лесу не поскачешь. Ладно, все в руках богов!
Спешили изо всех сил и остановились на ночлег у небольшого ручья.
– Пусть убивают, но я больше не сделаю ни шагу, - упав на мох, простонал герцог.
– Ложись! Немного отдохнем, а потом займемся конями.
Деревня оказалась безлюдной, и ее проскакали без задержки, торопясь к видневшемуся неподалеку лесу. Торийцы отстали, видимо, опасаясь засады. Когда входили в лес, увидели на дороге первых всадников.
– Теперь не догонят!
– сказал идущий рядом с Ольгером барон Самор.
Он единственный уцелел из благородных, наверное, потому, что был легко ранен в плечо.
– Не будут они гоняться по лесам за такими, как мы, - отозвался граф.
– Достаточно контролировать дороги, чтобы не дать нам уйти.
– Двадцать три, - посчитал спасшихся Самор.
– Это считая нас с вами. У большинства не очень тяжелые раны, но на ногах далеко не уйдут. Что будем делать?
– А что нам остается?
– сказал Ольгер.
– Будем ехать на восток, а ночью выберемся на дорогу. Уходить все равно придется по ней, в лесу пропадем. Вряд ли дорогу ночью охраняют. Я бы этого не делал. Лишний риск, да и какой вред от беженцев вроде нас? Так и будем днем идти по лесу и отсыпаться, а ночами двигаться по дороге. Нужно только где-нибудь разжиться едой и овсом. Жаль, что не получилось задержаться в деревне, но их здесь должно быть много.
– Вы правы, - согласился барон.
– Мы достаточно оторвались от противника, и можно дать лошадям отдохнуть. Не возражаете? Привал! Парни, слазьте со своих кляч. Привяжите их к деревьям и ложитесь на мох. Отдохнем две свечи, а потом продолжим путь.
Первый день почти не отдыхали, надеясь найти деревню или хотя бы ручей. Голод лишал последних сил, а лошадям срочно требовалась вода. Не нашли ничего и еще до темноты повернули к дороге. Выбрались с трудом, потому что лес стал гуще и последние две лиги
В этот день им повезло выйти к деревне. В ней были жители, которые за золото щедро поделились едой. Торийцы к ним заезжали, но не зверствовали. Забили пару коров и поваляли девок, после чего ушли. Здесь отдохнули до вечера, а к большаку выбрались по узкой дороге, накатанной возами. По ней крестьяне каждое утро возили продукты на рынок Багора. Ночью почти не отдыхали, торопясь как можно дальше уехать от занятого врагами города. А утром везение закончилось. Ускакавшие вперед солдаты не вернулись и не подали никакого знака, а из-за поворота дороги в доршагцев полетели болты. Половину из них убили сразу и еще несколько бойцов потеряли, когда пытались укрыться в лесу. Когда Ольгер остановил коня, рядом с ним был только один солдат.
– Не видел, что с остальными?
– спросил граф.
– Все убиты, - понурив голову, ответил мечник.
– Последними достали господина барона и Варка, когда они уже были в лесу. Мы с вами спаслись, мой лорд, только надолго ли?
– Не знаю, как ты, а я отсюда выберусь!
– разозлился Ольгер.
– Как звать?
– Далем, - ответил солдат.
– Род называть?
– Обойдусь без рода. Золото осталось?
– Своего нет, а выданное бароном так и лежит в сумке, - ответил Даль.
– Вернуть?
– Не нужно ничего возвращать, - сказал барон.
– Если хочешь бороться за жизнь, едем вместе, а если пал духом, я тебя не держу! Купишь у крестьян какую-нибудь одёжу и можешь безбоязненно ехать с ними в любой город. С золотом как-нибудь устроишься.
– Я все-таки попробую с вами, мой лорд! Уж больно я злой на торийцев, чтобы под ними жить!
– Тогда будем действовать так же, как раньше, только без спешки.
В королевский кабинет вошел пожилой, но еще крепкий мужчина в потертой кожаной одежде, на которую были надеты дорогие доспехи. К Августу пускали с оружием только несколько самых доверенных вельмож, не было его и на поясе у вошедшего.
– Садитесь, Умар, - предложил король.
– Вас не оскорбляет такое обращение?
– Нисколько, ваше величество, - ответил герцог Витар.
– Король Яр называл так же, вот от молодого Малька пришлось наслушаться всякого.
– Вы один из трех герцогов Доршага, поэтому должны многое знать о прошедшей войне. Кто-нибудь из них уцелел?
– Даргус был сослан в Варум. Этот город недалеко от границы с Торой, поэтому он был сразу захвачен. Скорее всего, герцог попал в плен или погиб. Герцога Гальдара ранили на моих глазах, но тогда такое творилось, что раненый просто не мог выбраться из сечи. Возможно, кто-то из них и спасся, но я в это не верю. О войне я знаю все, но только до разгрома. Пришлось спасать свою жизнь, поэтому о дальнейшем могу судить только по тому, что слышал от других.