Дрянь (сборник)
Шрифт:
Приехав к Феликсу, она сразу стала звонить разным общим знакомым и добыла его телефон. Позвонила ему и все выяснила про того парня с пакетом!
Я чувствовал, что их обоих прямо распирает от гордости за проделанную работу.
— Молодцы, — сказал я. — От лица командования выношу обоим благодарность. Как только смогу, пожму руки.
— Даме мог бы и поцеловать, — заметила Лика.
— В данном случае ты не дама, а боевой соратник, — ответил я. Продолжайте!
Его зовут Валентин. Фамилия — Корсунский. Он какой-то полупрофессиональный, полусамодеятельный художник. Живет один. Летом разъезжает по дальним районам на Севере и в средней полосе, предлагая местному населению свои услуги по оформлению стендов, плакатов и лозунгов. Но
К себе в квартиру никого пускать не любит. Но Ликин приятель как-то побывал там — помогал Корсупскому затаскивать вещи. Приятель говорит, что в квартире целый склад. Иконы висят на стенах, лежат на столе и даже на полу. Он в них не понимает, но есть, кажется, очень старые.
Вообще же Корсунский мужик неплохой, но немножко чокнутый.
Всё.
Ни у кого из нас не было сомнений, что здесь готовится ограбление.
— Надо бы его предупредить, — сказал я.
— Уже, — ответила Лика. — Я попросила Геру подняться к нему и намекнуть, чтоб в ближайшие дни был поосторожней. Сказать, что, дескать, вокруг его квартиры вертелись какие-то подозрительные типы, расспрашивали про него. Между прочим, это почти все правда.
— А Гере ты что объяснила?
— Да ничего! — беспечно махнула она рукой. — Мы с ним старые знакомые. Сказала: по агентурным данным.
Феликс настоял, чтобы сегодня на диване спал я. Он ушел провожать Лику, а я лежал и думал. Мне было над чем поразмыслить.
Например, что они искали у меня в карманах?
Или: почему кожаный крикнул громиле «полегче»?
И наконец, откуда им известно, что я живу у Феликса?
19
За завтраком у меня, наверное, был очень неважный вид — сужу по тому, как участливо ухаживал за мной Феликс, подливая мне кофе и готовя бутерброды. Я плохо спал ночь. Все тело болело так, будто я побывал в барабане стиральной машины. Меня мучили кошмары, и к утру появилось ощущение, что после этой стирки тело мое еще слегка отжали. Короче, я был совершенно разбит, и мне не хотелось даже думать о том, что надо куда-то выбираться. Я и не думал. Я просто знал, что выбираться придется.
Молча поев, я закурил первую сигарету, а Феликс взялся за мытье посуды. Вдруг он сказал без всякой связи:
— Они искали твой блокнот.
Я автоматически кивнул и только потом сообразил, что мы с ним, оказывается, все утро думаем об одном и том же и в одинаковом направлении. Да, пожалуй, так. У них не прошел номер использовать меня по части таскания каштанов из огня, и они не знали, нашел я в тот вечер Латынина или нет. А знать, видимо, очень хотелось. И они решились на такую крайнюю меру.
Ох как же он им нужен, этот Саша Латынин! Я понимал, что тут прямая зависимость: чем больше он нужен им, тем больше он нужен мне.
Догадывался я и о том, почему кожаный крикнул «полегче». Я попытался поставить себя на их место. Даже получив блокнот, они не могли твердо рассчитывать, что там будут какие-нибудь указания, где искать парнишку. А вдруг корреспондент его еще не нашел? Они ведь не знают (во всяком случае, я на это надеялся), что открыты. Значит, пока я им нужен все в том же качестве — подсадной утки. А подсадная утка должна быть живой и, желательно, не слишком покалеченной, чтобы выполнять свою функцию. Имитация обычного ограбления в этом смысле их устраивала. Я сам оказался виноват, испортив им весь сценарий. Сильно я, наверное, треснул того здоровяка, что он так озверел!
И только на единственный вопрос не было ответа: как они узнали, в каком именно из всех московских подъездов надо меня ждать?
— Ты поедешь со мной? — спросил я Феликса.
— Поеду, — ответил он. — Буду следить, чтобы тебя ветром не сдуло. Хотя вся эта история мне теперь уже совсем не нравится. Надо бы привлечь твоего Сухова.
— Где его возьмешь? Сегодня суббота.
— Ну есть же у них там какой-нибудь дежурный!
— Давай ему позвоним, — согласился я. — Давай я ему скажу: меня вчера в подъезде побили хулиганы, а сегодня я еду на встречу с мальчиком, который убежал из дому. Обеспечьте мне, пожалуйста, охрану: два броневика и взвод автоматчиков.
— Во всяком случае, он может помочь тебе связаться с Суховым, резонно заметил Феликс.
— Все верно, — сказал я, вставая, — кроме одного: время половина двенадцатого. Вот найдем Латынина, тогда и будем звонить.
Однако едва мы выехали из двора на улицу, я увидел в зеркало. как двумя домами сзади от тротуара отваливает зеленью фургончик…
— Вот это номер. Что будем делать? — спросил я Феликса.
Он понимал ситуацию не хуже меня. До встречи блондина с Латыниным чуть больше двадцати минут. Если мы опоздаем, они могут уйти и последняя ниточка оборвется. А если мы притащим за собой этих… Я не знал, как в этом случае повернутся события, но экспериментировать, особенно после вчерашнего, мне не хотелось.
От злости на самого себя у меня даже задрожали руки. Идиот, не я ли сам сегодня утром рассуждал о том, что они продолжают надеяться, что я выведу их на мальчишку? Какого ж черта я забыл о такой простой возможности! Нет, правильно говорили мне и Сухов, и Феликс: нечего лезть не в свое дело!
— Успокойся, — видя мое состояние, Феликс старался говорить рассудительно. — Ничего страшного пока не случилось. В крайнем случае ты потеряешь преимущество: они поймут, что ты про них знаешь. Попробуй оторваться.
Я криво усмехнулся:
— Думаешь, это так просто? Да еще за оставшееся время…
— Но попробовать-то можно!
И я стал пробовать.
Как назло, машин по случаю субботы было немного. С другой стороны, это давало свободу для маневра. Феликс живет на улице Гарибальди, и, вырвавшись на простор Ленинского проспекта, я для начала решил предложить седому игру, хорошо известную любому водителю в Москве и весьма не любимую инспекторами ГАИ: своеобразные «пятнашки».
В этой игре, которая на самом деле не игра вовсе, а просто один из способов ускоренного передвижения по городу, прежде всего важна хорошая реакция. Суть заключается в том, что общий поток машин движется по магистрали примерно с одной скоростью — чуть медленнее в правых рядах и быстрее в левых, но в целом почти равномерно. Тот же, кто хочет ехать скорее, должен лавировать между автомобилями, все время тормозя, ускоряясь, перестраиваясь из ряда в ряд и выискивая просветы. При этом нельзя забывать постоянно и точно оценивать дорожную обстановку: сейчас этот троллейбус тронется от остановки, вон та «Волга» не выдержит и пойдет на обгон грузовика, а впереди знак разворота, так что в левом ряду делать нечего, там возникнет небольшой затор — и так далее. Занятие нелегкое, да еще и опасное.
— Часы над входом в магазин «Электроника» показывали 11.39.
— Пристегнись, — сказал я Феликсу. И ринулся в самую гущу.
На моей стороне был эффект неожиданности: в первые секунды седой резко отстал. Но очень скоро он показал, что не хуже меня знаком с правилами этой игры.
Чуть не врезавшись в «РАФик» и подрезав нос дипломатической «Вольво», водитель которой возмущенно замигал мне фарами, я вырвался в левый ряд. Стрелка спидометра скакнула к 90. Но седой с риском для жизни проскочил в щель между троллейбусом и бортиком тротуара, резко обогнул еще кого-то и по правому флангу мгновенно настиг меня. Я сбавил скорость, чтобы усыпить его бдительность, а увидев впереди мигающий зеленый глаз светофора, стал откровенно тормозить. Он тоже стал останавливаться, но тут, когда уже зажегся желтый, я рванул вперед так, что двигатель взревел от напряга, и понесся на красный свет.