Дрянной декан
Шрифт:
Но если я буду на высоте, даже этого у него не получится. Пока что программа Ливера давалась мне легко, с наскока. После зубодробительных лекций в британском университете, на чужом языке, в чужом окружении (а даже там я не была последней по успеваемости), учеба в России воспринималась мной как приятное развлечение.
– Так уж и быть, – чмокнула папу в щеку и поспешила к себе в комнату: одеваться и собирать учебники.
– Так держать, – похвалил отец, не отрывая глаз от экрана монитора. – Покажи ему, на что способны Красовские.
Я была настроена не столь решительно. Ничего доказывать Верстовскому-старшему
Около университета было многолюдно. Студенты сидели на лавочках под пестрыми кленами, наслаждались теплой погодой и осенним солнцем, стояли на крыльце, ожидая знакомых или просто коротая время. То, что уже прозвенел звонок на первую пару, мало кого смущало, а те кого все-таки смущало, уже сидели на занятиях, либо перемещались по направлению к ним. Я вбежала по ступенькам, на ходу разматывая шарф и вспоминая, в какую сторону идти дальше – я пока не до конца освоилась в Ливере.
Опоздание меня не слишком-то волновало: первой лекцией значилась “Зарубежная литература”, вел которую наш Сергей Михайлович "Моль". А он был настолько стар, что не всегда замечал, кто и когда явился на пару. Да и предмет его не пользовался уважением: студенты считали, что литература прошлых веков так же скучна и неактуальна, как и ее преподаватель.
Но сегодня что-то пошло не так. За кафедрой возвышался не сгорбленный Моль, а главный герой моих ночных кошмаров. Чуть было не вскрикнула: “Простите, ошиблась дверью!” – и не сбежала с глаз долой.
А, может, и правда ошиблась, или нам поменяли лекторий?.. Да нет – вон Юлька сидит. Подруга испуганно улыбнулась и помахала мне рукой.
– А вот и лучшие ученики подтягиваются! – Верстовский тоже отметил мое появление.
Расценив сие замечание за разрешение войти, я вцепилась в дверную ручку, протиснулась внутрь и на деревянных ногах потопала к третьему ряду, где сидела Гарденина. Судя по всему, задерживалась не я одна – вместо тридцати студентов в кабинете сидело около двадцати – и декан пока не начал вести занятие, лишь делал пометки в журнале и встречал едкими замечаниями каждого нового опоздавшего. Группа, обычно сонная или непозволительно возбужденная, сидела в напряженном молчании. Ромки, само собой, не было.
Попыталась спросить у Гардениной, что происходит, но та лишь пожала плечами и продолжила буравить преподавателя взглядом.
– И всегда у вас такая посещаемость на “Зарубежной литературе”? – спросил декан, по очереди оглядывая каждого. Когда дошел до меня, еле заметно скривился.
Группа дружно промычала нечто невразумительное, что можно было интерпретировать лишь как согласие.
– Печально. Что ж, заменять Сергея Михайловича буду я. Вениамин Эдуардович Верстовский, декан факультета Литературного мастерства, если кто не в курсе.
Мы были в курсе. И потому не испытывали восторга от замены.
– А где Сергей Михайлович? – осмелились пискнуть с заднего ряда.
– У Сергея Михайловича заболело сердце, и он взял больничный – на неделю, а там, может, и дальше… – Верстовский злорадно ухмыльнулся. – Я взялся
Происходящее нравилось мне все меньше. Какое роковое совпадение. Перед глазами встала картинка: отец Ромки зажимает Моля в темном коридоре, нависает сверху и зловещим тоном предлагает взять больничный отпуск, отчего у бедного старика и правда прихватывает сердце. А все для того, чтобы добраться до некой Красовской и проверить ее успеваемость…
Похоже, мои дела и правда плохи... Декан – просто маньяк!
8.2. "Венера и Адонис"
– Сергей Михайлович сказал, что вы проходили Шекспира на прошлом занятии? – приступил к учебной экзекуции декан.
– Да, – внезапно осмелела Юля. – Мы начали с “Гамлета”.
– С места в карьер, и сразу “Гамлета”? – препод скептически приподнял брови. – А вы точно доросли до самой богатой смыслами трагедии на планете? Знакомство с Шекспиром следует начинать с чего-то более легкого, развлекательного… Например, с “Венеры и Адониса”...
Верстовский зашелестел страницами учебника, и мы, безмолвно переглянувшись, последовали его примеру. Открыв собрание сочинений на пьесе, повествующей о любовных развлечениях древнегреческих персонажей, декан обратился к моей подруге. От близости его взгляда, блуждающего рядом, но не направляемого в упор, меня лихорадило.
– И как именно вы проходили “Гамлета”? Делали лингвистический анализ, сравнивали произведения драматургов того времени или ...?
Гарденина, добровольно взвалившая на себя миссию парламентера, еле заметно порозовела.
– …Читали вслух.
– Читали вслух? – переспросил он, и Юлька смутилась еще больше. – Неплохо. Уровень начальной школы вы уже переступили. Что ж, почитайте и мне тоже. Как раз потренируете актерское мастерство. Вы в курсе, что в конце года вам придется ставить выпускной спектакль?
Да, вот и еще одна особенность обучения в Ливере: студенты литературного факультета всесторонне развивают художественные навыки, и, помимо обычных дисциплин, в учебном плане значатся такие предметы и факультативы, как “Эстетика”, “Хореография”, “Актерское мастерство”... Последний пользовался особенным почетом, вплоть до того, что посещение театрального кружка считалось практически обязательным. И, по традиции, учащиеся последнего курса перед ГОСами ставили большой, серьезный и торжественный спектакль, посмотреть который собирался весь вуз. Еще одна головная боль – я считала себя максимально далекой от всех этих художественных выкрутасов. Выучить предмет, написать диплом или даже книгу – пожалуйста, а вот изворачиваться и паясничать на сцене… Ну да ладно, нечего накручивать себя раньше времени, до выпускного спектакля еще дожить, то есть доучиться, надо.
– Может, кто-то хочет начать? – Вениамин оперся о кафедру и подпер рукой подбородок, принимая расслабленную, готовящуюся внимать, позу.
– В прошлый раз мы остановились на Красовской, – раздался голос Стасяна. – Может, с нее и начнем?
– Неплохая идея, – чуть подумав, решил Верстовский. – Но начнем мы с тебя, а ею продолжим. Приступай, дружок… Как, говоришь, твоя фамилия?
Я обернулась и мстительно улыбнулась Ромкиному другу, из которого был такой же чтец, как из меня – Терминатор.