Дрянной декан
Шрифт:
– Занятно… – мне показалось, или декан заслушался?
– В общем, перечитайте на досуге, а мне пока надо бежать. Хотела заглянуть в библиотеку, взять кое-что для учебы и… интересного досуга.
– И что же это за досуг такой, Красовская? С твоими увлечениями я имел удовольствие познакомиться. И в нашем вузе они не приветствуются…
– Всего хорошего! – Я выпорхнула в коридор, где ожидали озадаченные Юлька с Ромой.
– Что он хотел? Ты завалила эссе? – набросилась на меня подруга.
– Нет. По крайней мере, пока что, – махнула рукой
Интересно, а почему Верстовский сказал “удовольствие”? “Имел УДОВОЛЬСТВИЕ познакомиться”. Ему что, правда понравилось, или это был сарказм? Я попыталась вспомнить, чем закончился наш незапланированный ночной разговор – честно говоря, вспоминалось с трудом, я была знатно пьяна, да и психика, походу, стремилась запихнуть травмирующий опыт
поглубже в подсознательное. Мне-то кончить вроде как получилось, а вот удалось ли ему… И вообще…
Я чуть не врезалась в какого-то первокурсника. Тот вовремя успел отскочить в сторону, ворча и неодобрительно глядя на чокнутую блондинку.
– Что-то случилось? – Рома заботливо обнял меня за талию. У него явно имелись свои опасения насчет моего разговора с отцом.
– Не-е-ет, – протянула я.
– А лицо у тебя такое, будто бы “да”!
Ясно одно, прошлое меня так просто теперь не отпустит. Не знаю, как там декан – за его чувства я не в ответе – а себе я могла бы попробовать помочь. Перекрыть неприятное событие новым, волнующим опытом.
И, кажется, я придумала, что для этого нужно сделать.
10.1. Попытка номер два
О друг мой, почему ты так бледна
И розы на щеках твоих увяли?
– Должно быть, потому, что дождь не хлынул,
Который в буре глаз моих таится.
(“Сон в летнюю ночь”, У. Шекспир)
Наступала ночь. Родители уединились в своей спальне. Я проверила, закрыт ли замок в мою комнату, и открыла окно. Как там было? “Над двориком распростерла крылья ночь, такая же необыкновенная, как у Гоголя в его "Утопленницах"... Нет уж, топиться в такой холодине нет никакого желания - бабье лето прошло, словно его и не бывало. С улицы ощутимо тянуло грядущим ноябрем.
Закрыла окно, села в кресло поближе к батарее (отопление наконец-то дали) и взяла телефон слегка дрожащей рукой. Гудки в трубке показались вечными.
– Привет, киса, - нежно пробасили на другом конце провода.
– Ром, это ты?
Я звонила на мобильный, да и декан не стал бы звать меня “кисой”, но, как говорит моя мама, “лучше перебдеть”.
– Конечно, кто ж еще?
– Хорошо. Как дела? Сделал задание по художественному переводу?
– Э-э-э… Вообще-то я хотел списать перед парой, у тебя или Гардениной. Понимаешь, какое дело: как раз собирался садиться на электричку, как мне позвонил Стасян, ну и мы с ним подумали…
Я слушала Ромку вполуха, собираясь с духом. Ход размышлений моих одногруппников был донельзя увлекательным, но меня больше волновало другое, интимное направление,
Мобильный начал выпадать из ослабевшей руки. Хороша соблазнительница, чуть было не заснула! Я скинула дрему и подхватила телефон, виновато приложив его к уху. Рома вещал, как ни в чем не бывало.
– Ром, что бы ты подумал, если б узнал, что я сижу сейчас… почти голая?
– М-м-м… - он хихикнул.
– Я бы подумал, что тебе, наверное, холодно сейчас?
– Холодно, да. Хочешь меня согреть?
На другом конце провода послышалось неловкое кряхтение.
– Рит, ты же знаешь… Хочу, само собой. Но я, как бы, не могу взять и приехать к тебе сейчас. Я потом, после Стасяна, все же сел на электричку и уже дома.
– Ох, да не в прямом смысле. Просто представь, если б смог. Людям ведь не зря дано воображение, с помощью него мы можем приблизить желаемое.
– Без энтузиазма пояснила я.
Что-то не так. Я либо слишком трезвая, либо недостаточно влюбленная. На меня навалилась усталость после учебного дня - сон казался куда более привлекательным, чем секстинг с сомнительным финалом.
– Хорошо, - покорно согласился юный Верстовский и надолго замолчал.
На стене нудно тикали часы. С улицы доносились приглушенные крики и оскорбления: там развернулось очередное побоище за немногочисленные парковочные места. Посторонние звуки сбивали романтический настрой, да и Рома не оправдывал ожиданий. Похоже, в делах любовных он скорее практик, нежели теоретик.
– И как?
– пришлось напомнить о себе.
– А? Что?
– Чем ты там занимаешься?!
– разозлилась я.
– Представляю… Марго, слушай, мне слова новой песни в голову пришли! Месяц ничего толкового сочинить не мог, а тут раз… Ты действуешь на меня волшебным образом, знаешь об этом?
– Теперь - да, - на душе потеплело самую малость. Вот уж не думала, что Рома такой романтик. Я ему предлагаю овладеть мной (пусть даже мысленно), а он вместо этого сочиняет стихи!
– Расскажешь, что придумал?
– Не сейчас, - замялся он.
– Их нужно записать и отшлифовать.
– Ладно, сдаюсь, - рассмеялась я.
– Оставляю тебя наедине с твоей музой.
– Ты - моя муза, Красовская!
На этих словах меня передернуло. Ох, Рома, что ж ты делаешь… Мало того, что назвал по фамилии, так еще и фирменным голосом Верстовского-старшего. В этот раз я первая оборвала начинающий тяготить диалог и с гулко бьющимся сердцем улеглась в постель.
Затея оказалась провальной - искупления не случилось.