ДСВ. Книга 2
Шрифт:
Виэльди рискнул — и пережил несколько ужасных мгновений, когда он и пятеро соратников оказались против толпы. Спасло то, что вельможи-недруги хоть и выхватили оружие, но не спешили им воспользоваться. Да в Талмериде в подобном случае давно завязалась бы кровавая схватка! Но шепелявые то ли то ли боялись, то ли раздумывали, что выгоднее. И эти трусы владеют почти всеми равнинными землями?! Немыслимо!
Когда все наконец закончилось, Виэльди подошел к трону, преклонил колено и сказал нужные слова, но все казалось нереальным,
Он. Преклоняет колено. Целует руку. Рыжику. Бывшему Заморышу, которого постоянно избивали, которого Виэльди защищал…
Теперь Рыжик — император. Властитель Шахензи и равнинных земель! Пока он оставался принцем, было как-то легче все осмыслить и принять.
А Данеска? Она теперь императрица…
Совет, больше похожий на дворцовый переворот, закончился, и новый император двинулся к своим покоям. За ним шли все, кто был на совете и кого не убили или не уволокли в темницы. Конечно, новоявленный император не всем позволил войти к себе: этой чести удостоились только некоторые ли-нессеры и Виэльди.
Из-за спин вельмож он видел вдовствующую императрицу и… Данеску. Обе сидели за вышивкой, обе отбросили ее, как только в покои вошли люди.
Ашезир припал к руке матери и сказал:
— Благослови, отныне я император.
Мать положила руку на голову сына, затем коснулась губами его лба.
— Правь мудро, божественный.
Ашезир поднялся, отошел от императрицы, и тут Данеска подскочила к нему, обняла за плечи, засмеялась и воскликнула:
— Ты — император! — затем будто опомнилась, отступила на шаг и поцеловала его руку. — Для меня великое счастье быть супругой божественного.
За спинами вельмож Данеска вряд ли видела Виэльди, но все-таки…
Ясно, что происходящее лишь обряд, обычай, ничего не значащий… А все равно в груди так и крутит, так и жжет! Разнести бы все вокруг! Рыжика избить, Данеску отхлестать по щекам, а потом… А потом ничего…
Запретная любовь, проклятая любовь! Найти бы избавление!
Завтра Ашезиру нужно выйти к народу… Потом «найти» убийцу отца и побеседовать с Рашизом: может, военачальник что-то знает о тех, кто пытался отравить Данеску. Затем надо казнить изменников ли-нессеров, отправленных в темницу… Надо переговорить и с главным советником отца. А еще…
Да много чего еще!
Завтра, все завтра. Сейчас из-за усталости ноги едва держат, голова тяжелая, а в душе опустошение, безразличие ко всему. Вроде ничего сложного он не делал, а тело ослабло так, будто всю ночь махал мечом. Ясно, что из-за напряжения и волнения, да только от понимания этого не легче.
Как назло, вместе с ним в покои вошли и некоторые из вельмож: чествовали, уверяли в преданности, предлагали помощь в делах… И всем надо что-то отвечать… Нет, это невозможно, только не сейчас!
Ашезир окинул взглядом подданных и улыбнулся.
— Я
Когда все удалились, Ашезир шумно вздохнул и плюхнулся на диван. Мать — в белых траурных одеждах, с покрытыми волосами — подошла, положила руку ему на лоб и, приятно надавливая, несколько раз провела кончиками пальцев по коже головы. Ашезир застонал от удовольствия.
— Устал, милый? — она скорее утверждала, чем спрашивала.
Он кивнул.
— Да. Но ничего, до завтра еще есть время. Отдохну. Я вот о чем хотел тебя попросить… — он помолчал, затем покосился на Данеску: ее первая радость, похоже, схлынула, теперь жена выглядела безучастной. — Раз моя супруга стала императрицей, она должна знать, как ей теперь себя вести… ну и все такое. Расскажешь?
— Конечно, а как иначе? Я и сама собиралась, — мать повернулась к невестке. — Милая, ты не против, если я посещу тебя на закате?
— Я буду рада.
— Чудесно! А теперь… деточка, ты не обидишься, если я попрошу тебя нас оставить? Я хотела бы поговорить с сы… с божественным.
Данеска без слов поднялась со скамьи и ушла в свои покои.
Как только дверь за ней закрылась, мать присела рядом с Ашезиром.
— Хочу кое о чем спросить, божественный. Меня…
— Матушка! — прервал он. — Если и ты будешь называть меня божественным, я скоро собственное имя забуду!
— Вообще-то именно это и полагается: забыть свое имя, — она по-доброму усмехнулась. — Но я понимаю… Конечно, если ты желаешь, то останешься для меня Ашезиром.
— Желаю. Так о чем ты хотела спросить?
— Меня удивили намеки в твоем письме… Словно ты опасался, что не станешь императором… И еще ты заточил в темницу самого Цаура Саанхиса! Невзирая на силы, которые за ним стоят! За что? Повод должен быть очень серьезным, — улыбка с ее лица исчезла, оно стало сосредоточенным.
— Он изменник, этого достаточно.
— В чем же его измена? Я неплохо знаю Цаура… Он властолюбив, но неглуп, он не посмел бы в открытую выступить против тебя… если бы ты сам не дал повод.
— Что ты хочешь от меня услышать? — Ашезир вскочил с дивана и прошелся по комнате. Мать осталась сидеть, теребя в руках кончик головной накидки. — Я… ну… Я думаю, что он убил императора.
А что — хорошая мысль! Ведь убийца нужен, а опальный ли-нессер как раз годится на эту роль. А уж доказательства Ашезир и придумает, и найдет.
— Но ведь это… не так?.. — прошептала мать и поднялась. — Скажи мне все, не скрывай, умоляю! Скажи: это ты? Ты сделал?
Ашезир растерялся на несколько мгновений. Видимо, матушке этого оказалось достаточно, чтобы понять. Она прижала ладони к побледневшим щекам, ее губы задрожали.