ДСВ. Книга 2
Шрифт:
— Это не мы — злые духи говорили нашими языками…
— Прости нашу глупость…
У Джефранки на сердце полегчало: отбилась, на этот раз отбилась.
Некоторое время она выслушивала оправдания предводителей гильдий, затем разрешила подняться с колен и сказала:
— Так уж и быть, я вас прощаю, но это в первый и последний раз, — переждав слова благодарности, продолжила: — Надеюсь, вы и правда поняли свою ошибку. Теперь можете идти. И заберите подношения. Раз у вас сложности с торговлей, как вы утверждаете, то не хочу наносить вам лишний
— Княгиня, прими дары, умоляем! — воскликнул «ювелир». — Пусть они будут знаком того, что мы признали свою вину и раскаялись в ней! Ты окажешь нам честь и милость, если…
Джефранка прервала его взмахом руки.
— Хорошо. Но завтра в полдень ты явишься ко мне и ответишь на мои вопросы.
«Ювелир» побледнел и, судорожно сглотнув, пробормотал:
— Как прикажешь, моя княгиня…
Надо же, а сначала выглядел таким смелым! Вообще купцов оказалось не так уж сложно осадить — с вельможами говорить было куда тяжелее. Ну да на то они и вельможи.
В свои покои Джефранка вернулась раздраженная и встревоженная.
Нужно немного успокоиться, затем позвать Лакора и нескольких доверенных приближенных, посоветоваться с ними.
Увы, успокоиться она не успела. Снова постучал и вошел Имидио.
— Моя княгиня, тебя желает видеть…
Джефранка не дала ему договорить. Всплеснула руками и воскликнула:
— Ну кто еще?!
Талмерид опешил, несколько мгновений смотрел на нее в недоумении, наконец ответил:
— Это каудихо. Андио Каммейра.
— О! — выдохнула она. — Я тотчас его приму. Проводи его в приемные покои
Перед этим человеком Джефранка изрядно робела, но, великие духи, как же сейчас была ему рада!
Каудихо явился сразу, как только она вышла в приемные покои. Он резко распахнул дверь, так же резко ее захлопнул и широкими шагами прошел вглубь комнаты, одновременно встряхивая волосы: бусины стучали друг о друга, летели мелкие брызги. С одежды каудихо стекала вода, оставляя на ковре влажные следы.
Андио Каммейра остановился на расстоянии вытянутой руки от Джефранки и проворчал:
— Ну и погодка у вас тут. Я едва не утонул. Хотя… в Талмериде немногим лучше. Ветра словно взбесились… — тут он будто опомнился и, приложив руку к груди, сказал: — Здравствуй, прекрасная княгиня. Надеюсь, столь же мудрая, сколь и прекрасная? — он прищурился и вперился в нее внимательным взглядом. Явно намекал на что-то… Вот только на что?
— Приветствую, каудихо, я тебе рада. А насчет моей мудрости… боюсь, об этом не мне судить.
— Не тебе, — согласился Каммейра и кивнул на скамью. — Я присяду?
— Да-да, конечно. Извини, что сама не предложила.
— А! Неважно, — отмахнулся каудихо.
Джефранка опустилась в кресло. Ждала, что Андио Каммейра заговорит и скажет, зачем приехал, а он молчал, по-прежнему буравя ее изучающим взглядом. Да в чем дело?
— Что привело тебя в Адальгар, каудихо? — наконец спросила Джефранка.
— Я, скажем так, проездом… — протянул он, затем подался вперед, а в его вкрадчивом
Что же это: каудихо думает, будто волнения в княжестве ее рук дело?! От изумления и обиды Джефранка не нашлась, что ответить, и Каммейра продолжил:
— Почему, как только Виэльди уехал, начались неприятности? Любопытное совпадение. А мне-то казалось, что тебе нравится мой сын…
Он больше, чем нравится! Но Джефранка никому об этом не скажет, даже самому Виэльди.
— Так и есть, — ответила она. — Ты из-за этого, из-за волнений приехал?
— Нет, — Андио Каммейра поморщился. — Проездом, говорю же. Но тут, в городе, кое-что случилось, а потом я порасспрашивал своих людей… То, что они рассказали, мне сильно не понравилось.
— Что же случилось?
— Ты задаешь вопросы, княгиня, а сама еще ни на один не ответила, — усмехнулся Каммейра. — Впрочем, ладно… Я все равно скажу. Когда я и мои воины ехали ко дворцу, тут и там слышались крики: «степняки, убирайтесь в степь». Как ты это объяснишь?
Джефранка помотала головой.
— Никак. У меня нет объяснений. Я сама… в растерянности. И удивлена, что люди не боялись такое выкрикивать.
— О, они боялись! — каудихо хохотнул. — Кричали издалека — и разбегались. Но, главное, кричали. А городская стража не мешала им… С твоего ведома? Ведь такого не было, пока мой сын был здесь. Что изменилось?
Да как он смеет в чем-то ее подозревать? Джефранка вскочила с кресла и вскричала:
— То и изменилось, что твой сын уехал! Еще не успел окружить себя нужными вельможами, не успел приучить к себе народ — и уехал! А я хоть и княгиня, но женщина! Меня пока еще не воспринимают всерьез! И я понятия не имею, кто мутит воду в княжестве! Пытаюсь выяснить, да не получается! Так что не смей ни в чем меня обвинять! Лучше верни сюда своего сына! Князя Адальгарского! Верни! — от гнева она даже ногой топнула, а ведь прежде за ней такого не водилось…
Каудихо засмеялся и замахал руками.
— Эй-эй, успокойся! Сядь и не злись. Хотя, признаюсь, твоя злость мне нравится… — От возмущения Джефранка потеряла дар речи, а Каммейра посерьезнел и тоном, не терпящим возражений, велел: — Сядь! Мы поговорим.
Проглотив обиду, она опустилась обратно в кресло и спросила:
— Ну? Думаешь, все это я устроила?
— Уже не думаю. Твоя злость показалась непритворной и убедила меня. Почти. Вот если бы ты начала оправдываться, тогда я бы засомневался. Считай мои обвинения… — он нахмурился, почесал висок и пробормотал: — Скажем так, я хотел посмотреть на твою реакцию… Посмотрел. Точнее, услышал. Она меня устроила. Извини за эту небольшую проверку, княгиня, — каудихо мило улыбнулся, на его лице отразилось раскаяние. Вряд ли искреннее. — Теперь расскажи подробнее, что здесь творится.