ДСВ. Книга 2
Шрифт:
Сарэнди глянул в письмо и присвистнул.
— На шахензийском написано. Я в нем не очень, долго читать буду…
— Пусть, — Виэльди махнул рукой. — Это даже хорошо: может, я хоть в себя успею прийти.
Друг начал читать, беззвучно шевеля губами, а Виэльди и впрямь попытался унять дурноту: присел, скрестив ноги, и принялся глубоко и медленно дышать. Все равно мутило, хоть и меньше. Голова по-прежнему болела, особенно затылок. Прикоснувшись к нему, он вляпался во что-то липкое. Нет, не во что-то — в полузапекшуюся кровь. Ну да, точно — когда падал, ударился. Будто
А что там девка-нищенка болтала о крови смерти в его жилах? Вдруг Виэльди и не человек вовсе, а какая-то неведомая нечисть? Да нет… ерунда. Наверное, просто повезло. В жизни чего только не случается. Может, яд оказался плохим. А дым… может, там, где лежал Виэльди-младенец, была какая-нибудь щель, через которую проникал воздух… Если хорошо подумать, всему можно найти разумное объяснение.
От мыслей отвлек Сарэнди.
— Все, — выдохнул он.
— Ну?
— Там сказано, что ты вернулся. А еще, что он… Лакор то есть… постарается отвлечь тебя на волнения в столице. В это время Хашарут займет западные окраины Адальгара. Якобы чтобы подавить там мятежи против Империи. Даже не якобы… мятежи там и правда готовились, причем самим наместником. Ну, чтобы повод был…
— Умно. Длинные руки отрастил себе господин наместник, зря отец его недооценивал. А Хашарут аж до этого, — Виэльди кивнул на Лакора, — дотянулся.
Главный советник, теперь уже бывший, вскинул взгляд и, поджав губы, уставился на Виэльди. Ясно — собирается хранить молчание. Однако заговорит, никуда не денется — если сам не развяжет язык, пытки помогут. Правда, сам Виэльди сейчас не в силах этим заниматься, но друг и один справится.
Но почему бы сначала не попробовать по-хорошему?
— Что же такое случилось, Лакор? — миролюбиво начал Виэльди. — Почему ты решил предать? Не меня — княгиню. Я всегда думал, что ты ей верен.
— Да! — выплюнул Лакор. — И я по-прежнему ей верен. Все, что я делал, я делал ради нее, ради ее блага… чтобы она наконец стала счастливой.
От изумления Виэльди вскинул брови и открыл рот.
— О! — воскликнул он и помотал головой, пытаясь осознать услышанное — от движения в затылке сильнее запульсировала боль. — Поясни.
Лакор издевательски изогнул губы и фыркнул:
— Зачем? Все равно я уже не жилец. Зачем должен хоть что-то тебе рассказывать?
— Ну, например, затем, что умереть можно по-разному: легко или в мучениях.
— Ты кое-чего не знаешь обо мне, талмерид, — ухмылка Лакора стала злораднее, а Виэльди все не мог взять в толк, откуда у советника такая к нему ненависть? Ведь он всегда был уважителен к Лакору. Тот продолжил: — Мое тело почти не чувствует боли. Думаешь, как я стал горбуном? Упал, повредил спину, а к лекарям не пошел — боли-то не было. У моей княгини лицо ничего не выражает и не чувствует, а
— Наверное… И она к тебе привязана, ей будет больно узнать о твоем предательстве. Страшно представить, как она разочаруется…
Вообще-то Виэльди просто мыслил вслух, ни на что не рассчитывая — тем больше удивился, когда слова попали в цель. Лакор шумно сглотнул, его лицо исказилось от страха, почти ужаса.
— Раз ты в сговоре с Хашарутом сейчас, — продолжил Виэльди, — то, может, и раньше был? Участвовал в убийстве ее отца, например?
— Нет! — советник вскинул голову, в его глазах разгорелось пламя. — Я был предан моему князю! Я предан и княгине!
— Ну… — Виэльди пожал плечами. — Теперь-то Джефранка вряд ли поверит твоим словам.
— Чего ты хочешь? — процедил Лакор. — Что тебе нужно? Убей — и дело с концом.
— Разве можно убить такого знатного изменника просто так? О нет! Только прилюдно, только на площади.
— Чего. Ты. Хочешь?
Советник не отрывал от Виэльди напряженного взгляда. Значит, наконец готов к разговору. Похоже, он вообще на многое готов, лишь бы Джефранка не узнала правду. Жена говорила, что советник ее любит… только вряд ли эта любовь отеческая.
— Ты знаешь, что мне нужно. Ответь на все мои вопросы — и умрешь здесь. Джефранке я ничего не скажу. Я и сам не хотел бы ее расстраивать.
— Поклянись крылом Ворона!
— Клянусь.
— Ладно… спрашивай, я отвечу, — сдался Лакор. Его плечи поникли, он уставился в землю, но тут же встрепенулся и кивнул на Сарэнди: — Только не при нем! Пусть отойдет.
Виэльди глянул на друга. Тот хмыкнул, но, ничего не сказав, двинулся вдоль берега. Отойдя на приличное расстояние, присел на камни и принялся метать гальку в море. Голыши, издавая смачное «бульк», ударялись о волны. Этот звук почему-то раздражал, но не лишать же приятеля единственного сейчас развлечения, пока сам будет беседовать с Лакором. Тем более что разговор наверняка затянется.
— Почему ты предал? Признаюсь, для меня это стало полной неожиданностью. Я до последнего отказывался верить.
— Я всего лишь хотел для Джефранки свободы и покоя. С тех пор, как погиб князь, она сама не своя. Она ведь только кажется сильной и бесчувственной… — голос Лакора потеплел и наполнился грустью. — Тяжесть княжеского венца, тем более в это неспокойное время, не для нее. А тут еще и ты добавляешь…
— Я? Объясни. Да, я уезжал, но вернулся же.
— Лучше бы не возвращался, — прошипел советник с такой ненавистью, что Виэльди передернулся. — От союза с тобой ей никакой радости — одни муки.
— Да ты бредишь. Ты же сам помогал ей договориться с моим отцом.
— И пожалел об этом. Хотя в то время выбор был невелик: либо наместник, либо каудихо. Хашаруту она была нужна, он не позволил бы ей сбежать, из-под земли достал бы…
Лакор замолчал, и снова слышались только волны, ветер и распроклятые «бульк». В конце концов Виэльди не выдержал и прикрикнул:
— Продолжай уже! Что изменилось? Ну, стал ее мужем не каудихо, а рин-каудихо. Какая разница? Все равно за моей спиной отец.