Дублер

Николс Дэвид

– Ладно. Член и сердце?

– Член и сердце. – Джош с явной неохотой отпустил свой член, убрал руку с груди и запрыгнул на сцену. – Слушай, закрой-ка глаза!

– Закрыть глаза?

– Да, сделай это. – Он крепко сжал плечи Стивена. – Закрой глаза.

Неуверенный в том, доверяет ли он Джошу настолько, чтобы заниматься упражнениями на доверие, Стивен закрыл глаза и тут же снова их открыл.

Джош недовольно цыкнул.

– Смотри, я тоже закрою, – сказал он.

Оба закрыли глаза.

– Теперь подумай

о ком-нибудь, на кого ты по-настоящему запал. Я не хочу знать, кто это, но хочу, чтобы ты мысленно вызвал образ этой женщины – ее лицо, тело и вообще, – словом, образ той, кого ты действительно желаешь – нет, больше чем просто желаешь, той, кого ты жаждешь, кого ты вожделеешь – кого ты жаждешь и вожделеешь больше всех в мире.

Стивен сделал это.

– Получилось?

– Получилось.

– Она здесь?

– Она здесь.

Оба постояли секунду с закрытыми глазами, напряженно думая о ком-то.

– Ладно, представь ее лицо, подумай о ней, потом, когда будешь готов, открой глаза и начни сначала.

Стивен так и сделал.

– Лучше, – сообщил Джош через некоторое время. – Гораздо, гораздо лучше.

Мой обед с Софи

Следующее воскресенье прошло как еще один день в стиле «Живи одним днем», девятый по счету с того момента, когда Джош сделал Стивену свое предложение. При таком темпе была очень реальная возможность, что Стивен будет «жить двумя неделями».

Он решил, что в качестве особого удовольствия сводит Софи в Сохо на бургеры. Стивен чувствовал себя богатым после своей эпопеи в качестве официанта; более того, ему светила приличная сумма за участие в «Белке Сэмми – 2», поэтому они смогли поесть в эксклюзивном бистро в американском стиле в окружении респектабельных семей, набирающихся опыта настоящего бранча: родители читали газеты, пока их смышленые, хорошо одетые дети возили еду по тарелкам, горько сожалея, что заказали «яйца Бенедикт».

– «Яйца Бенедикт» – это что? – спросила Софи.

– Не называй меня Бенедикт! – ответил Стивен, как он думал, чрезвычайно остроумно, однако в лице Софи ничего не изменилось. – Это такое дряблое яйцо пашот в противном липком желтом чем-то. Как мозги на тосте.

– Можно мне его?

– Нет! Я же только что сказал тебе, Софс, оно отвратительное. Название у него такое, как будто будет очень здорово, но, поверь мне, оно правда ужасно.

– А что мне тогда можно взять?

– Ты можешь заказывать абсолютно все, что захочешь из меню, если в нем не слишком много витаминов и минералов. О’кей?

– А что, если я захочу просто салат?

– Нельзя – таков закон. И никакого сока. А колу можно, только если в нее положить шарик мороженого.

– Это отврати-и-ительно.

– Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?

Самое главное в жизни – все попробовать самому.

– Зачем ты заставляешь меня делать нездоровый выбор? – нахмурившись, спросила Софи.

– Я не… Я просто… Я пытаюсь испортить тебя, Софс. Иногда хорошо быть испорченным, и уж прости меня, миска вареного шпината для этого вряд ли годится. Большинство детей любят вредную еду: они не беспокоятся о своем здоровье.

– Тогда что будешь ты?

– Я буду салат.

– Тебе можно салат!

– Потому что я пытаюсь сбросить вес. Я не хочу стать таким же толстым и розовым, как старина Колин.

Софи улыбнулась из-за своего меню:

– Я передам ему, что ты так сказал.

– Ну и пожалуйста, говори. Я не боюсь Колина.

– Тебе не нравится Колин, да?

– Почему ты так говоришь?

– Не знаю. Ты ведешь себя так, будто он тебе нравится, ради меня, но это неправда.

– Он мне не не нравится.

– Все-таки нет.

– Нет, Софс, просто я… Это сложно. – Стивен снова уставился в меню.

– Ну, мне он тоже не нравится, – сочувственно сказала Софи.

– А тебе почему? – Стивен положил меню. – Эй, он же хорошо с тобой обращается?

– Полагаю, да.

– Почему тогда он тебе не нравится?

– Потому что тебе не нравится.

Стивен наклонился через стол к ней:

– Это не причина, Софс. Лучше, чтобы он тебе нравился. Ну, хотя бы попробуй. Неважно, что случилось в прошлом, – он хороший человек, он любит твою маму, и тебе стоит попытаться подружиться с ним. О’кей?

– О’кей.

– Обещаешь?

– Наверное.

– Так, Софс, – он сурово нахмурился и выпятил нижнюю губу как можно дальше, – это я делаю суровое лицо.

– Ладно, обещаю.

– Хорошо. – Стивен сжал ее руку и вернулся к меню. – На самом деле то, что я про него сказал, про толстого и розового, лучше ему не передавать. Просто на всякий случай. Обещаешь?

– Мо-о-ожет быть.

– Как будет по-французски «может быть»?

– Peut-^etre.

– Точно. Peut-^etre. Боже, какая ты умница. Можешь сходить с ума и есть свой шпинат и рукколу, если хочешь, но в таком случае закажи еще и десерт. Пирог с пеканом или что-нибудь такое. Эй, ты же не из тех хилых детишек, у которых аллергия на орехи, а?

– Не думаю.

– Хорошо.

– У Сьюки Ходжес из нашего класса аллергия на орехи, и она случайно съела один, так у нее голова распухла, как баскетбольный мяч.

– Поверь мне. Просто ее голова оказалась в фокусе.

– Что значит «оказалась в фокусе»?

– Потом узнаешь.

– Почему ты такой? – вдруг спросила Софи.

– Какой?

– Смешной.

– Смешной и странный или смешной и милый?

– Смешной и странный.

– Знаешь, я-то думал, что я смешной и милый.