Дублер

Марс Остин

"Теперь наговор."

Она произнесла первые три строчки, в конце четвертой назвала свое имя, и как только прозвучало слово "Бренда", в огненном коридоре проступило из тьмы ее отражение. Белая кожа, черные глаза без зрачков, развевающиеся и медленно качающиеся, как под водой, черные волосы, темные губы, искривленные в злорадной усмешке.

"Вот и вся любовь, милый мой друг.

Сейчас по коридору придет новый демон и я назову ему твое имя, а через пять минут ты приползешь ко мне на коленях. И ты больше не будешь строить из себя терминатора, ты не станешь отрицать свои чувства,

ты не сможешь с ними бороться. Ты будешь тихим и нежным, как милашка Крис в тот вечер над озером…

Робкий и влюбленный, побежденный окончательно и навсегда."

Из бесконечности пламенного коридора вышли две тени и медленно пошли к ней навстречу, подошли вплотную и слились воедино, на миг вспыхнули, дав ей возможность рассмотреть свои изломанные тенями, нечеловеческие лица с пустыми глазами.

— Назови его имя.

"Я зову его Мой Ночной Музыкант. И сегодня он снова станет моим."

Она улыбнулась, вспоминая их первую встречу, его голос в темноте, свое состояние, злость на Криса и свою безнадежную любовь, свое отчаяние, толкающее на отчаянные поступки.

"Я его так любила, господи, невероятно, невыносимо… до выворачивающей наизнанку боли, способной свести с ума."

— Назови его имя.

"И сегодня ты полюбишь меня точно так же, Мой Ночной Музыкант. Это будет нечестно, несправедливо и аморальнее всего на свете, но это будет. Потому что я так хочу."

— Имя.

"Мой друг, прости, но… у тебя был шанс. У тебя была чертова уйма шансов решить все мирно. Но ты решил повыделываться.

Довыделывался."

— Назови. Его. Имя.

Она запрокинула голову и рассмеялась… и услышала, как за спиной колотят в дверь.

— Стефани. Открой, Стеф, нам надо поговорить.

"Что Крис-то тут делает?"

Дверь сотрясалась так, как будто в нее бьют ногами.

— Стеф. Малыш, пожалуйста.

Свечи загорелись ярче, двойная тень в огненном коридоре задрожала:

— Имя.

Плачущий голос Криса прорвался сквозь гул демонов и треск пламени:

— Стефани, солнце мое, не делай этого. Пожалуйста, детка.

Она вдруг представила на его месте Эванса, всего такого величественного, перманентно сдержанного Эванса. Как этот хитрый змей, позабыв былое королевское величие, отбросив высокомерие, мчится ее спасать и чуть не плачет у ее двери.

"Это было бы смешно. Эванс — суть воплощенная гордость и честь, наглая, самоуверенная, иногда эгоистичная, временами невозможно-капризная и неповторимо-несносная… но ни в коем случае не поверженная в прах.

Эванс у чьих-то ног? Нет, не смешите меня, это будет не Эванс.

А мне нужен именно он. Только он. Такой, как есть, а не сломанный приворотом и превращенный в послушную шавку, пресмыкающуюся у моих ног. А значит — нет. Мне не нужна ничья помощь.

Я заставлю его признать поражение и без магии, тем более, что он сам так сильно этого хочет."

— Убирайтесь, — решительно отрезала она, глядя в пустые глаза демонов, — вы мне не нужны.

— Назови его имя, — с негодованием взревели демоны.

— Пошли вон, я сказала, — рыкнула Стеф.

Из зеркал ударил ветер, раздался такой дикий потусторонний вой, что ей пришлось закрыть голову руками и крепко зажмуриться. Со стеклянным звоном брызнули по стенам осколки, свечи погасли, она закашлялась, на ощупь ища выключатель.

Как только вспыхнул свет, дверь прогнулась под очередным ударом и с хрустом открылась, выламывая замок, в комнату упал перепуганный Крис, вскочил, схватил Стефани за руку и замер с открытым ртом. Она осматривалась вокруг такими же ошарашенными глазами, клубы черного дыма понемногу истаивали, просачиваясь в приоткрытое окно и выломанную дверь… а на стенах, на полу и на потолке проступали черные и красные потеки, складываясь в непонятные письмена и странные знаки, в сложные геометрические фигуры, пентаграммы и звезды. Черная и красная жидкость выступала из стен, как будто просачивалась сквозь них откуда-то с той стороны, капли стекали вниз, цвета смешивались, образуя все новые узоры, вызывающие приступы паники одним своим существованием.

Потеки постепенно застыли и перестали двигаться, Стефани перевела сумасшедший взгляд на Криса, надеясь у него узнать, что это было и как это понимать. Но спустя секунду поняла, что объяснений от него не дождется — он выглядел так, как будто вернулся с того света. Лицо белое настолько, что кажется, будто его загримировали, огромные бесцветные глаза, дрожащие бледные губы, зубы стучат, как будто он непрерывно пытается что-то сказать, но не может открыть рот.

— Ты в порядке, Крис? — спросила она. Он медленно перевел на нее взгляд и попытался кивнуть, но странная дрожь, овладевшая его челюстью, перекинулась на все тело и он стал непрерывно трясти головой и пытаться схватиться за Стеф трясущимися руками.

— О, господи, — она потерла глаза, обреченно посмотрела на дрожащего парня и мягко подтолкнула его к кровати, усадила, окинула взглядом стены и потолок. Дверь опять грохнула о стену, в комнату ворвался Стивен, начал что-то говорить, но увидел новую настенную роспись и шокировано открыл рот, с трудом перевел глаза на Стефани и слабым голосом спросил:

— Это ты сделала?

— Оно само, — истерично усмехнулась Стеф, опять поднимая глаза на изгаженный потолок.

— Что с ним? — Стивен кивнул на Криса, продолжающего дрожать в той же позе, Стеф пожала плечами, тяжко вздохнула:

— Когда ломал дверь, он был вполне нормальный. А потом вошел, увидел все это художество и стал вот такой… наверное, он понял, что это все значит.

Стивен с трудом сглотнул и с опаской посмотрел на Стеф:

— Что ты делала?

Она медленно обернулась к нему, чувствуя, как по лицу опять расползается сумасшедшая кривая ухмылка, склонила голову к плечу и прошептала:

— Злилась, дружище… каждый злится по-своему. Мне нравится вот так.

— Стефани, — тихо попросил он, — опустись на землю.

Она посмотрела на пол, находящийся сантиметров на тридцать ниже ее ног, и с перепугу упала на него так резко, что зашипела от боли в пятках и покачнулась. Стив придержал ее за локоть и устало потер глаза, озадаченно окинул взглядом потусторонние художества на стенах и вздохнул:

— Надо это как-то убрать.

— Проще простого, — ухмыльнулась Стефани и в упор посмотрела на расписанную стену: — Исчезни.

Краска опять стала жидкой и втянулась внутрь стен. Стефани грозно глянула на потолок и он тоже бесследно впитал письмена и схемы. Она повернулась к двери и недовольно повела бровью, заставив выломанную часть косяка прирасти на место, а дверь — закрыться на замок.