Дуэль нейрохирургов. Как открывали тайны мозга и почему смерть одного короля смогла перевернуть науку
Шрифт:
В течение нескольких мрачных месяцев Дедлоу не знал, как относиться к этому феномену, пока не познакомился с товарищем по несчастью, сержантом со светло-голубыми глазами и рыжеватыми бакенбардами. У них состоялась беседа о спиритизме и общении с душами мертвых. Дедлоу насмехался над такими предрассудками, но сержант уговорил его посетить спиритический сеанс на следующий день.
Там, после вступительных церемоний, медиумы стали вызывать души умерших детей и покойных супруг. Этот фокус часто доводил участников до истерики. Они также получали сообщения из иного мира на манер «спиритической доски», указывая на буквы, изображенные на алфавитных карточках. Потом они ждали подтверждающего стука (очевидно, духи умели стучать).
Наконец женщина-медиум изнуренного вида с ярко-красными губами, которую называли
Юфимия нахмурилась, но Дедлоу, будучи военным хирургом, понял ответ. Как писал Уолт Уитмен (и многие другие, которые не могли забыть это зрелище), в госпиталях обычно складывали ампутированные конечности перед входной дверью, образуя целые курганы из рук и ног. Но вместо того чтобы закапывать их, армейские врачи укладывали их в бочонки виски и отправляли в Медицинский музей армии США, где их заносили в каталог для дальнейшего исследования. Очевидно, ноги Дедлоу значились под номерами 3486 и 3487, и, согласно его желанию, Юфимия вызвала их на спиритическом сеансе.
В этом месте история сделала новый поворот. Дедлоу внезапно издал крик и начал подниматься на стуле. По его словам, он ощутил под собой призрачные ноги, прикрепившиеся к его бедрам. Секунду спустя его туловище приподнялось, и он двинулся вперед. Сначала он чувствовал себя неуверенно – в конце концов, его ноги плавали в бочонке с алкоголем. Но ему удалось дойти до середины комнаты, прежде чем они исчезли, и он рухнул на пол.
На этом Дедлоу резко заканчивает свою историю. Вместо того чтобы ободрить его, послание из иного мира лишь напомнило о его утрате, и он чувствовал себя еще более несчастным. Как он сказал санитару, записывавшему его историю: «Когда человек теряет любую часть себя, это умаляет его существование». Он пришел к выводу: «Я – лишь малая часть того, кем был когда-то».
Боли в призрачных руках и ногах часто казались более реальными и назойливыми, чем такие же ощущения в реальных конечностях.
Хотя «Случай Джорджа Дедлоу» был отвергнут медицинскими журналами, эта история трогала сердца людей гораздо сильнее любой научной статьи. Сотни тысяч людей были искалечены и изуродованы во время гражданской войны. Почти у каждого человека был брат, дядя или кузен, чьи раны остались на всю жизнь. Более того, это был первый вооруженный конфликт, запечатленный в фотографиях, и он оставил в психике американского народа неизгладимые образы инвалидов, ужасных ранений и уродств. Эти зловещие фотографии в музеях и журналах некоторым образом продолжали дело, начатое Везалием в его трактате «О строении человеческого тела», но они не прославляли человеческий облик, а были скорбным каталогом его разрушения.
Но, несмотря на свою силу, эти образы изувеченных людей оставались безмолвными, пока Джордж Дедлоу не наделил их голосом. Его история говорила за каждого инвалида на сельской площади, за каждого калеку, просившего подаяния на паперти, за каждого человека с ампутированными конечностями, призраки которых заставляли его кричать по ночам.
Поэтому летом 1866 года пожертвования для капитана Дедлоу со всей страны поступали в Филадельфию. Толпы людей собирались у дверей госпиталя, умоляя о встрече с их героем, и были поражены, когда им говорили, что его не существует. Директор госпиталя с большим прискорбием сообщал людям, что среди его пациентов нет Джорджа Дедлоу. Его имени нельзя было найти даже в больничных архивах. Более того, военные проверили свои архивы и не обнаружили ни одного случая ампутации всех конечностей. Статья в Atlantic Monthly оказалась вымыслом.
Единственной реальностью было психическое расстройство Дедлоу, к которому медицина раньше не относилась серьезно. Парадоксальным образом, единственной настоящей подробностью были призрачные конечности.
С тех пор как люди стали воевать друг с другом, хирурги проводили ампутации, хотя до недавнего времени
Неудивительно, что первые разрозненные упоминания о фантомных конечностях появились в сочинениях Паре и быстро стали объектом интереса для философов. Рене Декарт иногда совершал экскурсы в область неврологии – он прославился тем, что объявил шишковидную железу (28), кусочек плоти размером с горошину чуть выше спинного мозга, земным вместилищем человеческой души, – а также рассуждал о значении фантомных конечностей.
История о девушке, потерявшей руку из-за гангрены, которая просыпалась со стоном от боли в этой руке, особенно поразила его. Она «разрушила мою веру в собственные чувства», – написал Декарт. Причем разрушила до такой степени, что он перестал доверять чувствам как надежному источнику знаний о мире. Отсюда оставался лишь маленький шаг до изречения Cogito ergo sum [22] , объявлявшему о его вере только в силу рассудка.
22
Мыслю, значит, существую (лат.).
Адмирал Нельсон, национальный герой Британии, тоже перешел от ощущения фантомных конечностей к метафизике. Во время самой большой ошибки в его карьере – нападения на Тенерифе на Канарских островах в 1797 году – мушкетная пуля раздробила ему правое плечо, и хирургу пришлось ампутировать руку в полутемном трюме качающегося судна. В последующие годы Нельсон чувствовал, как фантомные пальцы впиваются в его фантомную ладонь, причиняя невыносимую боль. Но он обрел неожиданную помощь, назвав это «прямым доказательством» существования души. Если дух руки может пережить уничтожение, то почему человек в целом не может этого сделать?
Врач Эразм Дарвин (дед Чарльза Дарвина), философ Мозес Мендельсон (дед Феликса Медельсона) и писатель Герман Мелвилл (автор «Моби Дика») тоже затрагивали тему фантомов. Но первое клиническое описание фантомных конечностей принадлежит доктору Сайласу Вейру Митчеллу, участнику гражданской войны, который и придумал этот термин.
Вейр Митчелл – он ненавидел имя Сайлас – рос мечтательным пареньком в Филадельфии. Он страдал от фантасмагорических кошмаров после того, как услышал о «святом духе» в церкви, и в равной мере увлекался поэзией и наукой. Ему особенно нравились яркие и красивые растворы, которые его отец-врач создавал в своей личной химической лаборатории. В конце концов Митчелл решил поступить в медицинское училище, несмотря на возражения отца, считавшего, что он не справится с таким делом. Митчелл справился и даже провел детальное медицинское исследование змеиных ядов перед тем, как основал частную практику в Филадельфии в середине XIX века.
Хотя Митчелл ненавидел рабство, он не воспринял начало гражданской войны с должной серьезностью. Как многие американцы на Севере и на Юге, он полагал, что его сторона быстро одержит верх над противником, поэтому не стоит и беспокоиться. Вскоре он осознал свою ошибку и завербовался на службу врачом по военному контракту.
После нескольких месяцев работы в разных военных госпиталях Митчелл обнаружил, что ему особенно интересны пациенты с неврологическими нарушениями, которых большинство врачей не понимали и даже боялись. Поэтому по мере увеличения числа раненых – во время войны количество пациентов в Филадельфии достигало 25 000 – в 1863 году он основал неврологический исследовательский центр, госпиталь «Тернерс-Лейн» в окрестностях Филадельфии.