Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном

Коллектив авторов

Подписал генерал-аудитор Ноинский

Скрепил правитель канцелярии Дыздарев

Верно. Столоначальник Полторацкий

Аудит. № 1720

Министерство Императорского двора

Придворная контора по 3-й Экспедиции

В С.-Петербурге

16-го марта 1837

№ 1355

Получ. 16-го марта 1837

В Аудиториатский департамент

Военного министерства

Вследствие отношения оного департамента от сего 16-го марта за № 889 Придворная контора честь имеет уведомить, что умерший 29-го прошедшего января титулярный советник Александр Пушкин состоял при высочайшем дворе

в звании камер-юнкера.

Советник Иван Яников

Секретарь Иванов

№ 46

Выписка, составленная в Аудиториатском департаменте Военного министерства из Военно-судного дела, доставленного от командующего Отдельным гвардейским корпусом г-на генерал-адъютанта Бистрома, произведенного по высочайшему повелению при лейб-гвардии Конном полку над поручиком Кавалергардского ее величества полка бароном де Геккерном и инженер-подполковником Данзасом

Слушана 16-го марта 1837-го

Кавалергардского ее величества полка поручик барон де Геккерн и состоящий при с. – петербургской Инженерной команде по строительной морской части полевой инженер-подполковник Данзас по высочайшему его императорского величества повелению 29-го января сего года преданы военному суду: первый за произведенную 27-го того января с камер-юнкером двора его императорского величества Александром Пушкиным дуэль; а последний за нахождение при оной секундантом [17] .

17

В означенном высочайшем повелении сказано, чтоб судить и Пушкина, но оный прежде, нежели было сделано о сем распоряжение, умер.

Существо дела

27-го января сего 1837 года между поручиком бароном де Геккерном и камер-юнкером Пушкиным в 5 часов пополудни за Выборгской заставой близ Новой деревни, в роще за комендантской дачей, при бытности секундантов: со стороны Геккерна находившегося при французском посольстве виконта д’Аршиака [18] , а со стороны Пушкина инженер-подполковника Данзаса, произведена дуэль, на которой они оба друг друга ранили, но из них Геккерн остался в живых; Пушкин же вскоре после того умер.

18

Впоследствии выехавшего за границу.

Командующий Отдельным гвардейским корпусом г-н генерал-адъютант Бистром, получив сведение о сей дуэли, 29-го того же января предписав командиру Гвардейского резервного кавалерийского корпуса предать поручика барона де Геккерна за произведенную им дуэль при лейб-гвардии Конном полку военному суду, всеподданнейше донес о сем государю императору; его же величество того ж 29-го числа высочайше повелеть соизволил: «Судить военным судом как Геккерна и Пушкина, так равно и всех прикосновенных к сему делу с тем, что ежели между ими окажутся лица иностранные, то, не делая им допросов и не включая в сентенцию суда, представить об них особую записку с означением токмо меры их прикосновенности».

Во исполнение сей высочайшей воли, по распоряжению корпусного начальства Отдельного гвардейского корпуса, предварительно было отобрано лейб-гвардии Конного полка полковником Галаховым от поручика де Геккерна объяснение, и когда по оному, а, равно, и по собственному потом инженер-подполковника Данзаса сознанию оказалось, что при произведении Геккерном с Пушкиным дуэли был он, Данзас, со стороны последнего секундантом; и со стороны (последнего) Геккерна был таковым вышепоименованный виконт д’Аршиак, тогда и Данзас предан вместе с Геккерном военному суду; о Пушкине же, как во время делавшегося о сем распоряжения умершем, вменено Военно-судной комиссии объяснить только в приговоре, к какому бы он подлежал по законам за поступок его наказанию.

При освидетельствовании поручика барона де Геккерна 5-го февраля лейб-гвардии Конной артиллерии штаб-лекарем коллежским асессором

Стефановичем оказалось, «что он, Геккерн, имеет пулевую проницающую рану на правой руке, ниже локтевого сустава, на четыре поперечных перста; вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих лучевую кость более к наружной стороне. Раны простые, чистые, без повреждения костей и больших кровеносных сосудов. Кроме боли в раненом месте Геккерн жалуется на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию; каковая боль обнаруживается при глубоком вздыхании; наружных же знаков этой контузии не заметно. От ранения больной имеет обыкновенную небольшую лихорадку; и хотя вообще он кажется в хорошем и надежном к выздоровлению состоянии, но точного срока к совершенному выздоровлению определить нельзя».

А после вторичного им штаб-лекарем 8-го того ж февраля освидетельствования он донес Военно-судной комиссии, что у Геккерна, кроме припухлости и чувствительности при дотрагивании к раненому месту, других болезненных припадков не заметно.

Поручик барон де Геккерн на предварительный вопрос полковника Галахова и потом начально в Военно-судной комиссии объяснил:

1) что он, вступая из французских дворян в российскую службу, учинил присягу только на верность оной;

2) что 27-го января в 5 часов пополудни он точно за Выборгской заставой, как выше объяснено, произвел с камер-юнкером Пушкиным дуэль на пистолетах; причина же, побудившая его, Геккерна, вызвать Пушкина на оную, есть следующая: в ноябре месяце 1836 года получил он, Геккерн, словесный и беспричинный Пушкина вызов на дуэль, каковой и был им, Геккерном, принят, но спустя некоторое время Пушкин без всякого с ним объяснения словесно просил нидерландского посланника барона де Геккерна передать ему (подсудимому) Геккерну что он вызов свой уничтожает; на что он, Геккерн, не мог согласиться потому, что, приняв беспричинный вызов его на дуэль, полагал, что честь его, Геккерна, не позволяет ему отозваться от данного Пушкину слова; после чего Пушкин по требованию его, Геккерна, дал назначенному с его, Геккерна, стороны секунданту, находящемуся при французском посольстве виконту д’Аршиаку, письмо, в коем объяснял, что он ошибся в поведении его, Геккерна, и что он более еще находит оное благородным и вовсе не оскорбительным для его чести; что он соглашался повторить и словесно. С этого дня он, Геккерн, не имел с ним никаких сношений, кроме учтивостей; 26-го ж января нидерландский посланник получил от Пушкина оскорбительное письмо, касающееся до его (подсудимого) Геккерна чести, которое, якобы, он не адресовал на его имя единственно потому, что считает его, Геккерна, подлецом и слишком низким, что все может подтвердиться письмами, у государя императора находящимися;

и 3) что обо всем вышеизъясненном, кроме нидерландского посланника, получившего от Пушкина письмо, и бывшего с его, Геккерна, стороны секунданта виконта д’Аршиака, никто не знал; что советов к совершению или отвращению дуэли по случаю оскорбления его, Геккерна, он ни от кого не принимал и о прежних сношениях инженер-подполковника Данзаса с камер-юнкером Пушкиным никогда не знал, кроме того только, что видел Данзаса на месте дуэли; в заключение Геккерн присовокупил, что реляция всего ими учиненной дуэли вручена секундантом его, д’Аршиаком, при отъезде своем из С.-Петербурга камергеру князю Вяземскому, который, однако ж, до получения оной о имеющейся быть дуэли ничего не знал.

После отобрания Военно-судной комиссией от подсудимого поручика Геккерна объяснения презус оной комиссии через два дня предъявил присутствующим врученные ему графом Нессельроде два письма, писанные камер-юнкером Пушкиным на французском диалекте, которые по переводе их самими же присутствующими на российский диалект, есть следующего содержания:

1) от 17-го ноября 1836 года к г-ну д’Аршиаку:

«Я не остановлюсь писать то, что могу сказать словесно. Я вызывал барона Геккерна на дуэль, и он согласился без всякого объяснения. Я прошу свидетелей этого дела смотреть на сей вызов как недействительный, ибо, узнавши стороной, что барон Геккерн решился жениться на девице Гончаровой после дуэли, я не имею никаких причин приписать это согласие каким-нибудь видам недостойного благородного человека.