Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном

Коллектив авторов

и 2) состоящий при французском посольстве виконт д’Аршиак. По имеющимся в деле собственноручным его письмам и показаниям подсудимых поручика барона Геккерна и инженер-подполковника Данзаса находился со стороны Геккерна при произведенной им с камер-юнкером Пушкиным дуэли секундантом и настоятельно требовал со стороны Пушкина секунданта.

Генерал от инфантерии князь Шаховской

Генерал от артиллерии Игнатьев

Генерал-лейтенант Крыжановский

Генерал-лейтенант Полуехтов

Генерал-лейтенант Княжнин

Генерал-лейтенант Козен

Генерал-лейтенант Белоградский

Генерал-аудитор Ноинский

Начальник

отделения Шмаков

17-го марта 1837-го

№ 118

Получ. 18-го марта 1837 г.

Весьма нужное

Военный министр, свидетельствуя свое почтение его превосходительству Адаму Ивановичу и препровождая высочайше конфирмованный доклад по делу о поручике Кавалергардского ее величества полка бароне де Геккерне, покорнейше просит поспешить отправлением пополнительных бумаг по сей высочайшей конфирмации; сообщив дежурному генералу к исполнению относительно высылки за границу рядового Геккерна и отобрание от него офицерских патентов.

Граф А. Чернышев

18-го марта 1837

Его превос. А.И. Ноинскому

М. В.

Департамент аудиториатский

Отделение 4

Стол 1

№ 932

18-го марта 1837-го

С изложением высочайшей конфирмации о поручике бароне де Геккерне и инженер-подполковнике Данзасе.

Весьма нужное

Господину командующему Отдельным гвардейским корпусом

Ваше высокопревосходительство при отношении от 11-го числа сего месяца (№ 307) изволили препроводить в Аудиториатский департамент Военно-судное дело, произведенное по высочайшему повелению лейб-гвардии при Конном полку над поручиком Кавалергардского ее величества полка бароном Егором де Геккерном и состоящим при с. – петербургской Инженерной команде по строительной морской части инженер-подполковником Данзасом, сужденными: первый за дуэль с камер-юнкером двора его императорского величества Александром Пушкиным, а последний за нахождение при оной секундантом.

Генерал-аудиториат по рассмотрении означенного дела нашел следующее:

Предшествовавшие упомянутой дуэли неудовольствия между камер-юнкером Пушкиным и поручиком бароном Егором Геккерном возникли с довольно давнего времени. Поводом к сему, как дело показывает, было легкомысленное поведение барона Егора Геккерна, который оскорблял жену Пушкина своими преследованиями, клонившимися к нарушению семейственного спокойствия и святости прав супружеских. В ноябре месяце прошлого 1836 года неудовольствия сии возросли до того, что Пушкин вызывал Геккерна на дуэль, однако ж после сам же уничтожил свой вызов, узнавши, как видно из письма его к чиновнику французского посольства виконту д’Аршиаку, что Геккерн решился жениться на свояченице его – фрейлине Гончаровой.

За всем тем и после женитьбы Геккерна на девице Гончаровой неудовольствия к нему Пушкина не только не погасли, но день ото дня усиливались еще более. Письмо Пушкина к отцу Егора Геккерна, министру нидерландского двора барону Геккерну и объяснение его с секундантами перед дуэлью обнаруживают, что Егор Геккерн и после свадьбы не переставал при всяком случае изъявлять жене Пушкиной свою страсть и дерзким обращением с нею в обществах давать повод к усилению мнения, оскорблявшего честь как Пушкина, так и жены его; кроме того, присылаемы были к Пушкину безымянные, равно оскорбительные для чести их письма, в присылке коих Пушкин тоже подозревал Геккерна, чего, впрочем, последствию и суду не открыто.

Напоследок, 26-го января сего года, Пушкин по получении безымянных писем послал к отцу подсудимого

Геккерна, министру нидерландского двора, письмо, наполненное поносительными и обидными выражениями. В письме сем Пушкин, упоминая о неприличном поведении подсудимого Геккерна в отношении жены его, Пушкина, писал, что жена его, удивленная низостью Геккерна, не могла удержаться от смеху и что досада, которую она имела на эту сильную и высокую страсть, погасла в самом холодном презрении и заслуженном отвращении. При чем, коснувшись и самого министра Геккерна, укорял его, что он родительски сводничал своему сыну и руководил его поведением и, внушая ему все те жалкие выходки и глупости, которые он позволял себе писать, сам, подобно старой развратнице, сторожил жену его, Пушкина, на всех углах, чтобы говорить ей о любви к ней незаконнорожденного своего сына и даже тогда, когда он оставался дома, больной венерической болезнью, говорил ей, что сын его умирает будто бы от любви к ней. В заключение Пушкин, изъявляя желание, чтобы Геккерны не имели никакого сношения с его семейством и прекратили предосудительные свои в отношении к нему поступки, назвал Егора Геккерна подлецом и негодяем.

Следствием сего письма был вызов на дуэль, предложенный Пушкину от Геккернов через находившегося при французском посольстве виконта д’Аршиака. По изъявленному Пушкиным на это согласию избраны секундантами: со стороны Егора Геккерна помянутый д’Аршиак, а со стороны Пушкина инженер-подполковник Данзас.

По предварительному условию дуэль назначена была на другой день, 27-го января в 4 часа пополудни, в роще по Выборгскому тракту, за Комендантской дачей. Между секундантами положено было стреляться соперникам на пистолетах в расстоянии 20 шагов, так, чтобы каждый имел право подойти к барьеру на 5 шагов и стрелять в соперника, не ожидая очереди. По прибытии на место секунданты, зарядив по паре пистолетов, отдали по одному из них противникам, которые по сделанному знаку тотчас начали сходиться. Первый выстрелил Геккерн и ранил Пушкина в правый бок. Пушкин упал на месте, но, несмотря на то, приподнявшись с земли и переменив пистолет, который засорился снегом, другим, в свою очередь, тоже произвел выстрел и ранил Геккерна в руку, но неопасно. На сем кончился поединок. Пушкин от полученной им раны умер. Подсудимые поручик Геккерн и подполковник Данзас, сознаваясь первый в произведении с Пушкиным дуэли, а последний в том, что находился при оной со стороны Пушкина секундантом, в оправдание свое приносят:

1) поручик Геккерн, что в ноябре месяце 1836 года он вызван был Пушкиным на дуэль без всякой другой причины, кроме той, что он, Геккерн, до женитьбы своей, довольно часто посылая к жене Пушкиной книги и театральные билеты, прилагал к ним короткие записки, в числе коих находились некоторые с такими выражениями, кои могли возбудить щекотливость Пушкина как мужа и дали повод упомянуть об них в письме к нидерландскому министру от 26-го января. После же сего вызова, который сам Пушкин, увидя ошибку свою, уничтожил, он, Геккерн, никаких сношений с ним и женой его, кроме обыкновенных вежливостей при встрече в обществах, не имел; безымянных писем не посылал и никаких слухов, до чести жены Пушкина касающихся, не распространял;

и 2) подполковник Данзас, что он о всем происходившем у Пушкина с Геккернами до 27-го января совершенно ничего не знал, а сего числа, встретясь с Пушкиным на дороге, был приглашен им съездить к виконту д’Аршиаку для бытности свидетелем при имевшемся быть у них разговоре, на что он, Данзас, не предугадывая никаких важных последствий, и согласился и уже в бытность у д’Аршиака после объяснения с ним Пушкина узнал, что у них дело шло о дуэли и что Пушкин поручает ему, Данзасу, как секунданту со своей стороны переговорить с д’Аршиаком, который в то же время обратился к нему, Данзасу с вопросом о согласии его на это. После такого неожиданного со стороны Пушкина предложения, сделанного при секунданте с противной стороны, он, Данзас, не мог уже оказаться от участия в том, тем более что Пушкин с детства был его товарищем и другом, притом он, Данзас, не терял еще тогда надежды примирить соперников, в чем, к сожалению, не успел.