Дуэль с судьбой
Шрифт:
— Нет необходимости… благодарить нас, милорд, — едва слышно произнесла девушка. — Мы просто… выполняли… свой долг.
Говоря это, она отняла у маркиза руку.
Сердце ее билось, как пойманная птичка в силках, а горло предательски сжималось. Ровена торопливо вышла из комнаты, даже не оглянувшись.
Доктор Уинсфорд доедал свой обед с отрешенным выражением лица, ясно говорившим Ровене, что он не замечает вкуса превосходной пищи, присланной из Свейнлинг-парка.
Сегодня в меню была свежевыловленная
На сладкое подали малиновый пудинг со взбитыми сливками, а потом стол украсила корзинка с крупным мускатным виноградом и глянцевой черной черешней.
— Тебя что-то тревожит, папа? — спросила Ровена, обратившая внимание на его необычайно рассеянный вид.
— Миссис Лейси, — ответил доктор. — Трудный случай. Как ты помнишь, Ровена, на прошлой неделе она родила близнецов и никак не может оправиться после родов, хотя с младенцами все в порядке.
— Еще бы не помнить! — воскликнула Ровена.
— Кто же будет кормить этих бедняжек? У Сэма Лейси не было работы с прошлого года, а в доме, кроме близнецов, еще шестеро детей. Ему следовало бы приложить усилия и все-таки найти работу. — Доктор вздохнул. — Никчемный парень этот Сэм Лейси, но миссис Лейси — замечательная женщина и прекрасная мать. Вот я и думаю: не могу ли я отнести им что-нибудь из еды сегодня вечером?
— Я уверена, что у нас осталось немного супу, — кивнула Ровена. — И цыплята, наверное, останутся, хотя надо дать несколько штук миссис Хансон.
— Это очень поможет Лейси, — улыбнулся доктор.
Ровена подозрительно посмотрела на отца.
— Надеюсь, ты не давал Сэму Лейси деньги, папа?
Доктор смущенно опустил глаза, и Ровена поняла, что попала в точку.
— Папа! — воскликнула она. — Ведь ты столько раз обещал мне, что не будешь раздавать деньги, которых так не хватает нам самим!
— В тот момент мне показалось, что я могу это сделать, — оправдывался доктор. — Учитывая, сколько платит нам маркиз.
— Деньги его светлости позволили расплатиться с нашими долгами, но после этого у меня осталось совсем немного на будущее. Ты знаешь не хуже меня, папа, что очень скоро мы снова будем считать каждый пенс и не всегда сможем позволить себе купить еды, в которой нуждаемся.
— Мне очень жаль, Ровена, но я должен был помочь ему.
Поднявшись из-за стола, доктор поцеловал в лоб свою старшую дочь.
— Не надо так уж на меня злиться, — с улыбкой произнес он и вышел из комнаты, прежде чем Ровена успела что-нибудь ответить.
«Опять то же самое, — подумала девушка, — отец не умеет смотреть в лицо фактам». Она давно уже мечтала о том, чтобы отложить денег и послать Марка в школу. Пока мальчика обучал удалившийся на покой учитель. И сельский викарий, когда находил для этого время.
Викарий был человеком в высшей степени эрудированным, закончившим с отличием Оксфорд, но в то же время чудовищно ленивым. Единственное, что доставляло ему удовольствие, это выезжать на охоту, особенно зимой, когда любой арендатор был готов одолжить ему для этого свою лошадь, застоявшуюся в конюшне.
Викарий очень хорошо относился к доктору и был благодарен ему за то, что Уинсфорд вылечил два года назад его неожиданно заболевшую жену. Но, несмотря на то, что у мальчика было целых два учителя, Ровена не сомневалась, что Марку нужно не только более интенсивное обучение, но также общение со своими сверстниками.
В деревне не было мальчиков его возраста, если не считать местных ребятишек, которые почти все время помогали родителям в их нелегком труде и были к тому же очень грубыми.
Ровена мечтала отдать младшего брата в хорошую школу вроде Хэрроу или Рагби, где обучался ее отец.
«Мы наверняка сможем дать Марку приличное образование», — повторяла себе Ровена, но непонятно было, как им это удастся.
Хотя отец в принципе соглашался с тем, что они должны откладывать деньги, это не останавливало его, когда требовалось оказать материальную помощь семьям вроде Лейси.
Ровену радовало только одно — с тех пор, как в доме появился маркиз, ей удалось сэкономить каждый шиллинг, заплаченный другими пациентами.
Наиболее совестливые жители деревни всегда старались заплатить хотя бы шиллинг за роды и три-четыре — за лечение сломанной ноги или пробитой головы.
Эти деньги и составляли «фонд Марка», как называла его про себя Ровена. Деньги эти девушка хранила в шкатулке в своей комнате и поклялась себе, что, как бы ни нуждались они в средствах на ведение хозяйства, она ни за что к ним не прикоснется.
В то же время этой суммы все равно не хватало на плату за обучение в приличной школе для мальчиков. Что бы ни говорила Ровена о влиянии маркиза на обитателей дома, она не могла не признать, что, с финансовой точки зрения, его появление в доме было для них настоящим подарком судьбы.
Но Ровена с отчаянием думала о том, что, если они даже смогут оплатить один семестр обучения Марка в Рагби, им нечем будет заплатить в следующем семестре, если только богатые пациенты вроде маркиза не станут сваливаться на их головы примерно раз в месяц.
Не могло быть никаких сомнений в том, что теперь, когда маркизу стало лучше, он начнет подумывать об отъезде.
Поднимаясь в комнату маркиза с теплым питьем, от которого он должен был хорошо спать ночью, Ровена решилась наконец сказать то, что давно уже обдумывала.
Лакей, как всегда, явился переодеть своего господина на ночь, и его светлость лежал, откинувшись на подушки, в одной из своих шелковых ночных рубашек.
Подходя к кровати, Ровена заметила, как блеснул в лучах заходящего солнца массивный перстень с печаткой на пальце маркиза.