Дуэль
Шрифт:
Остальное было делом техники. Менты с собаками, были, правда, настоящими, из роты охраны Бутырки. Зато конвойники ждавшие арестантов в вагоне были "свои".
Кикоз несколько опасался, стерпят ли его люди тычки московского конвоя, не взбунтуются ли... Но всё прошло гладко.
Среди освобождённых рыбаковцев лишь двое спокойно восприняли весть о том, что они на воле. Секретарь и Хвост. Они, как знал Кикоз, обладали некоторыми способностью к ясновидению и наперёд знали что должно будет произойти. Для других же, это сообщение оказалось полнейшей неожиданностью. Увидев
Но решетчатая дверь купе распахнулась и бывшие зеки, всё ещё не до конца веря своему освобождению, стали выбираться в узкий коридорчик.
– Через купе - вольные шмотки. Ксивы я выдам позже, - сообщил Кикоз очередную приятную новость. Разобрав вещи, рыбаковцы разошлись по разным купе переодеваться. Единственная женщина среди них отошла в самый дальний конец вагона. Впрочем, это было излишней предосторожностью. Всем наркобоевикам было известно кто она такая. Дама имела прозвище Яичница. Оно было дано не за любовь к этому блюду, а за её фирменный удар в пах, от которого пострадал не один мужик, домогавшийся её молодого тела. Впрочем, такое поведение лиц мужского пола имело ещё одну причину, кроме естественной притягательности Яичницы. Гнус выдрессировал из неё пугану высшего разряда. С помощью секса она могла, с равной лёгкостью, и убить, и выведать нужную информацию, и, этот её талант доставлять мужчинам неописуемое удовольствие, использовался крайне редко.
Рядовые рыбаковцы, уже скинув форму краснопогонников, собрали ненужные вещи в мешок и куда-то у несли. Кикоз придирчиво осмотрел переодевшихся "гвардейцев". Оставшись доволен смотром, все, несмотря на два года проведённых в тюрьме, выглядели неплохо, хотя на лицах и был отпечаток несколько неестественной бледности, Кикоз выдал боевикам новые документы. В комплект входили паспорта, водительские права, удостоверения помощника депутата Государственной Думы и разрешения на ношение оружия.
В это время на улице раздались два коротких автомобильных сигнала.
– Это за нами, - Кикоз повернулся и вышел из "столыпина". Боевики последовали за ним. На улице их поджидали два "Москвича".
Машины отвезли их на квартиру в районе Даниловского рынка, где Кикоз, наконец, сообщил группе о причинах освобождения.
– То, что я вытащил вас - это не моя инициатива, - начал рыбаковец свою речь, - это - приказ самого Рыбака. Ему мешает один лох. Вот его личность... Кикоз передал боевикам фотографию Дарофеева.
– Его надо найти и устранить.
– И всего делов?
– подал голос Пострел, снайпер-универсал.
– Это не простой лох, - нахмурившись, Кикоз буквально пригвоздил Пострела тяжёлым взглядом.
– Именно он мочканул Гнуса. Из-за него вы все парились на нарах. А Рыбак, так тот и до сих пор... Короче. Срок заказа - вчера. Ясно?
– А оттянуться после кичи?
– Лазыгин с недовольным видом ещё раз уставился на фотоснимок.
– Завалишь Пономаря - оттянешься, - с металлом в голосе проговорил Кикоз.
– Дальше. Торч - в холодильнике. Жратва - там же. Бабки - в тумбочке.
– Досье...
– тихо проговорил Секретарь.
– Да, досье...
– помощник Рыбака полез в свой кейс и извлёк из него плоскую папку.
– Здесь всё, что про него известно. Привычки, возможности, черты характера. Старший в операции Секретарь. Вопросы?
Вопросов не было.
Едва Кикоз покинул стены квартиры, недавние заключённые гурьбой понеслись на поиски холодильника. А через пять минут все шестеро валялись без чувств, оглушённые дозняком морфина, пребывая в мире ярких и потрясающих воображение галлюцинаций.
Весь обратный путь до химкинского особняка Призрак внимательно вслушивался в мысли мальчика, стараясь понять, какое решение тот принял относительно предложения Рыбака. Но хумчанин наглухо заблокировал свой мыслительный процесс, и до телепата доносился лишь ровный бессмысленный шум. Кашеварова больше всего интересовало, то, расскажет ли Витя о своей встрече Корню. Но бывший ГУЛ, молчал, как рыба, заставляя Призрака исходить холодным потом и терзаться сомнениями.
Лишь прибыв на место, Витя позволил себе "утечку" мыслей.
– Не мешай, - послышалось в голове Михаила Руслановича.
– Я сейчас буду работать. И не беспокойся. Я тебя не заложу...
Кашеваров был в курсе того, кого конкретно поручил устранить Вите Корень и, несмотря на предупреждение мальчика, попытался подключиться к его ментальной сфере. Но хумчанин был начеку и в ответ послал концентрированный мыслеобраз головной боли. Телепат буквально рухнул на месте, от приступа жесточайшей мигрени и не смог контролировать процесс выполнения задания.
Первая схема убийства не вызвала у Вити никаких затруднений. Он решил не усложнять и запрограммировал на устранение Соловья его любовницу. Зато второе задание вызвало у хумского гения немалые затруднения. Дело касалось Рыбака. Ещё час назад старый наркоделец сидел напротив мальчика и откровенно пытался переманить его на свою сторону. Мальчик неплохо знал людей и понимал, что такая приманка, как обучение в Америке или Европе, всего лишь наживка, скрывающая какой-то крючок. Что конкретно хочет наркобарон, выяснить мальчику не удалось, но вряд ли это было чем-то иным, нежели та работа, которую хумчанин выполнял для Репнева.
Поэтому Витя был в немалом затруднении. Если он запрограммирует кого-нибудь на убийство старика, и тот опять потерпит неудачу, Рыбак сразу поймёт чьих это мозгов дело, а, имея в своём распоряжении переметнувшегося на его сторону Призрака, наркобарон может, не долго думая, уничтожить мальчишку. Впрочем, если мафиози удастся-таки замочить, мстить с его стороны будет некому. Витя почти был уверен в том, что про его с Рыбаком отношения знает считанное количество человек. И вряд ли они знают какие-либо подробности. Исключение составляет Кикоз, но его хумчанин не боялся. С другой стороны, если покушение так и останется покушением, можно будет внушить старику мысль о том, что это сделано специально, из-за хорошего к нему расположения, причём, под принуждением дяди Коли.