Дуэльная ситуация. Еврейский детектив
Шрифт:
Какие еще мотивы бывают, что нам говорят классики? Ревность, месть? Прельмутер, под 70 лет, с синими губами на героя-любовника не походил. А мстить за что? На даче полтора метра соседской земли «закосил»? Если такое было, то это не могло привести к доносам много лет спустя. Подраться из-за этого могли, «телегу» накатать могли «в сердцах». Нет, не похоже на конфликт в садовом товариществе… На работе кого-то обидел, а тот злобу затаил, а спустя много лет, когда обидчик ослаб, решил сквитаться?.. Тоже не верится почему-то… Уж скорее, ревность из прошлых времен. А что, не всегда же он был стариком. Есть люди, сохраняющие мужское обаяние
Все это — домыслы. Хотя, почему домыслы? Я же не собирался додуматься в кабинете до фамилий и адресов! А общее направление определил — нужно поговорить с вдовой. Направление поиска — ископаемая ревность и месть за поросшие мхом оскорбления. Если, конечно, вдова согласится со мной разговаривать… Но это уж от тебя зависит, товарищ следователь. В резерве — разговор с сыном, если вдова ничего определенного не сообщит. Опять переться в Чернышев...
ПРЕКРАСНАЯ ВДОВА
Вдовой Перельмутера была Майя Михайловна Мордвинова. Почему Мордвинова? Мне, например, совершенно понятно, что русская женщина не захотела жить с фамилией Перельмутер. Такая фамилия не всякой еврейке понравится. Сына Перельмутеры тоже записали Мордвиновым.
Позвонил Майе Михайловне, долго объяснял, кто я такой, потом попросил о встрече. Она слабо воспротивилась: «Зачем, ведь он умер?.. не без вашего участия…» «Помогите мне, и я найду человека, который свел в могилу Семена Владиленовича, — твердо сказал я в ответ, хотя большой уверенности в успехе своего поиска пока не чувствовал. Но тут надо было играть ва-банк. «В доме повешенного не говорят о веревке» — пословицы не всегда точны. Часто только «про веревку» близким покойника и интересно разговаривать. Мой случай: вдову манила перспектива поговорить о муже, повспоминать.
В дверях квартиры меня встретила женщина с прекрасным одухотворенным лицом, стройная, скромно и красиво одетая. Бывают такие завораживающие лица у женщин. Я один раз шел по коридору в прокуратуре. Проходил мимо лифта и через открывшиеся двери увидел женщину с таким лицом. Я вошел в лифт, хоть мне и не нужно было. Ехал вверх и смотрел на нее, пока она не вышла, смущенная. Я очнулся, вернулся на свой этаж и пошел, куда шел. Можно понять Перельмутера. Сейчас узнаю, что она в нем нашла.
— Перед началом нашей беседы, я снова хочу заверить вас, что не ищу компрометирующих сведений о вашем покойном муже. Я, хоть не был с ним знаком, но знаю о нем многое, и уверен, что никаких преступлений он не совершал. Также я уверен, что есть преступник, который преследовал Семена Владиленовича, нервировал его, что ускорило его кончину. Мы должны преступника найти. Того же мнения придерживается мое руководство. Прошу вас говорить со мной спокойно и откровенно, вреда ни для вас, ни для памяти вашего мужа не будет. У меня очень мало данных, вашего мужа нет в живых. Помогите мне, расскажите все подробно, все конфликты, все непонятные события. Я вам помогу вопросами. Давайте, начнем. Расскажите о себе.
Я устал от своей проникновенной речи и откинулся на спинку стула. Но старался я не зря. Вдова Перельмутера стала рассказывать.
— Ну, что вам сказать. Я — горожанка в первом поколении. Мои родители из деревни на юго-востоке Рязанской области. Знаете актрису Рязанову, которая в фильме «Москва слезам не верит» скромную положительную подругу играла? Вот она тоже родом из нашей деревни. Оттуда лет за десять до войны многие переехали в Подмосковье, тут рабочие поселки были, Чернышев уже при них городом стал. Наших тут много. Один командированный спросил Семена: «Слушай, почему все бабы в Чернышеве на твою жену похожи?»
«Ну, это он польстил чернышевским женщинам!» — подумал я.
— Получила высшее образование, работала в НИИ, все здесь, в Чернышеве. Сейчас на пенсию вышла. Стараюсь записки мужа в порядок привести. Я в курсе дела, он меня во все посвящал, даже советовался со мной, как с коллегой. Без меня все это выбросят, сочтут за мусор… Ну, и с внуками время провожу… когда попросят… Путешествую. Последний раз ездила в Италию вдвоем с внуком!
— Скажите, у вас квартира какая-то не инженерская. Объясню. Вы были в Венеции? На меня первое сильное впечатление произвели не каналы, не гондолы, не пожарная команда на катере, а картина богатства, не разворованного в течение сотен лет богатства. Так и ваша квартира: богато и с большим вкусом. Квартира моих родителей в Москве совсем другая.
— Спасибо, что похвалили квартиру, это — моя гордость. То, что со вкусом, — наша совместная заслуга, а что богато, это — Семен. Я нужды с ним не знала, он много зарабатывал.
— Инженер, и много зарабатывал?
— Ну, во-первых, он получал полный кандидатский оклад, 400 рублей. Еще ему платили надбавку, как главному конструктору, 100 рублей. То объединяли с основной зарплатой, тогда это называлось «персональный оклад 500 рублей», то снова было 400+100, разница небольшая. Были еще премии, квартальные и за этапы работы. Получалось рублей 700 в месяц, это была большая зарплата в советские времена.
— Еще Государственная премия, — дополнил я.
— Нет, Госпремия денег не принесла, — сказала Майя Михайловна. — Обмыли в ресторане, банкет был человек на сто, что осталось, разделили между двенадцатью лауреатами, каждый лауреат по 100 рублей в Фонд мира перевел, купили Семену костюм за 120, и все. Премиальные деньги кончились. К нашим доходам нужно добавить вознаграждение за изобретения. Вот это были деньги.
— 50 рублей авторское вознаграждение? Я от родителей знаю, — проявил я осведомленность.
— Ну, нет, — возразила моя собеседница. — Семен к авторским свидетельствам относился серьезно. Создал у себя группу из двух человек, они оформляли заявки на изобретения. В каждую пятую заявку оформителя включали как соавтора, и они старались. Если удавалось с завода получить деньги за использование изобретения, то это могло быть и 500 рублей, и тысяча, два раза было по полторы тысячи, два раза — по две. А авторских свидетельств получали много. Вот вам, кстати, и про конфликт вспомнила. Обмывали деньги за изобретение у нас дома: три соавтора и инженер с завода из Челдыма, который помог деньги получить.