Дуэт с Герцогом Сиреной

Кова Элис

— Мы обязаны — вы обязаны всем — принять историю и проложить свой собственный курс. Нельзя позволять своему будущему быть прикованным к прошлому. Выбирайте свою судьбу сами, — заканчиваю я.

Мои слова дошли до них, я думаю. Я надеюсь. Они все молчат. Выражения лиц задумчивые.

— Послушайте ее. — Илрит слегка подалась вперед. — Если вы когда-нибудь испытывали ко мне любовь или уважение, послушайте ее. Виктория — лучшая среди нас. Она добра и благородна. Она никогда не лгала и не обманывала никого из нас.

Она всегда действовала в наших интересах.

Не надо так высоко обо мне говорить, — хочу я сказать. Не говори так.

Но он не останавливается. Он продолжает свой благородный крестовый поход, воюющий с моим сердцем.

— Мужчины и женщины следовали за ней в Мире Природы из-за ее добра и добродетели. Я видел, как души умерших обращались от ярости только от одного ее присутствия. Она поколебала сердце самого Лорда Крокана, чтобы он позволил нам вернуться. Если она дала нам слово, значит, так оно и есть. А мы…

— Хватит, Илрит, — перебила Фенни, и ее самодовольная улыбка слегка расширилась. — Она не та женщина, за которую ты ее принимаешь. И теперь, когда я стала Герцогиней Копья, моя задача — защищать Вечное Море от зла, нечестия, злобы и лжи.

Фенни поднимает на меня глаза, и мир становится неподвижным и холодным. Я наблюдаю, как Фенни, словно в замедленной съемке, достает из кармана на бедре мешочек. По лицу Вентриса пробегает похожая улыбка. Я знаю, что будет дальше. Это все равно что заново наблюдать, как тонет мой корабль. Надежды уходят под приливы и отливы судьбы.

Она протягивает Вентрису простой золотое кольцо. То самое, которое я потеряла в воде пять лет назад. То самое, что было в сокровищнице Илрита… Кольцо, от которого я доверила ей избавиться.

— Ты знал, что она была замужем? — Фенни спрашивает Илрита.

Его голова мотается между ней и мной и возвращается к Фенни.

— Что это за игра, сестра?

— Никакой игры, только правда, наконец-то. — Ее внимание снова переключается на меня. Фенни качает головой в стороны, золотистые волосы, словно разъяренные змеи, вихрятся на заколке-ракушке. — Ты ему скажешь или я?

Я вращаюсь, все глубже и глубже, обратно в бездну. Море поглотит меня целиком и на этот раз не выплюнет обратно в виде сознательного существа. Я стану не более чем амебой. Я стану одним из тех теневых существ, которые ждут, когда их целиком поглотят чудовища глубин. Я маленькая, жалкая и слабая…

Мое тело разрушается недостаточно быстро. Я отчаянно хочу, чтобы все это закончилось, но это не так. Я все еще на месте. Очень даже на месте. Разговор все еще продолжается. Почему я не прекращаю его? Почему я ничего не говорю?

— Очень хорошо, — продолжает Фенни. —

Это выпало из нее в ту ночь, когда ты отметил ее как наше подношение.

— Это может быть любое кольцо, — осторожно говорит он.

— На нем ее инициалы. — Слова Фенни выбили меня из колеи. — Оно слетело с ее пальца, когда вы совершали акт. Разве это не так?

Голова Илрита все еще мотается между нами. Но как только он взглянул на меня, он все понял. Язык его тела меняется, когда я не отрицаю, что оно мое. Он знает правду без лишних слов.

— Да, но…

— На каком пальце она его носила?

— Я… я не помню, — заикается Илрит.

— Да ладно, конечно, помнишь, — почти мурлычет Фенни.

— Левая рука, второй палец от мизинца…

— Севин, как Герцог Учености, я приходила с вопросом о людях и кольцах несколько месяцев назад, не так ли? — Несколько месяцев назад? Если это правда, то в тот день, когда я попросила Фенни избавиться от кольца, она ушла… после этого ее некоторое время нигде не было видно.

— Да, — признает Севин.

— И что ты мне сказал?

— Есть записи о том, что ранние люди отмечали свои союзы позолоченными кольцами из дерева, вырезанными из деревьев их предков. В знак того, что их союз друг с другом и с миром вечен, — говорит Севин.

— Не понимаю, какое отношение все эти театральные представления имеют к делу, — отрывисто говорит Ремни, постукивая наконечником копья по полу. — Ближе к делу, дитя.

— Суть в том, что она лжет. — Фенни смотрит на Илрит. — Она когда-нибудь говорила тебе о муже?

Илрит долго молчит. Он снова смотрит на меня, ища. Что я могу сказать или сделать? Я собирался сказать, не успеваю сказать я, как Илрит произносит:

— Нет.

— Она солгала нам, обманула нас всех. Человек никогда не был подходящим подношением, и мы должны были знать, что так оно и будет. — Фенни поднимается, указывая в мою сторону. — Она коварная злодейка, задумавшая низложить моего брата и настроить его против его народа.

— Я ничего такого не делала! — Наконец-то я обрела голос. Он густой, неуклюжий, говорить больно, но я заставляю себя.

— Ты не была замужем? Правду. — Фенни направляет на меня копье.

— Была, но все закончилось — я закончила это.

Я в шоке, когда Илрит, не двигаясь, встает между нами. Защищаясь. Я хочу обнять его. Выплакать свои извинения за то, что все так вышло.

— Тогда ты признаешь себя нарушителем клятвы. — Хор рокочет, обмениваясь взглядами. Это слово снова потрясает меня до глубины души. В памяти всплывают все насмешки и издевки, брошенные в мою сторону. Неужели я никогда не смогу избежать своей участи? Неужели это все, что я собой представляю? — Лючия, войди, — приказывает Фенни.