Дуэт с Герцогом Сиреной

Кова Элис

Странная телесная боль наполняет меня. Она одновременно сжимается и расслабляется. Это больно, но в то же время это тяжесть, покидающая меня. Среди моего экипажа были те, кто смирился со своей участью. Они не лгали, когда говорили мне, что знают о риске перехода и готовы его принять. Все, что их еще связывало на суше, они могли отпустить, обрести покой. Все они были намного лучше меня и в жизни, и в смерти.

Я не заслуживала своего экипажа, ни одного из них. Каждый из них был лучшей версией меня самой. Потому что там, где я так долго боролась со своей конечной гибелью,

они встретили ее с благодатью. Если бы я еще не была приверженцем мира в мире, чтобы их души могли без труда перейти в мир иной, я бы стала им сейчас. Я обязана сделать это для своего экипажа, для каждой другой ожидающей души и для каждого будущего экипажа, который заслуживает мирного плавания по морям.

— Мне очень жаль, Виктория. Экипаж, который я видел, стал темной тенью сирены и побрел глубже, говоря, что должен прислушаться к зову. Когда я попытался погнаться за ними, чтобы вернуть их обратно, их остановили.

— Остановили?

— Я не мог этого понять, но воспринял это как благословение. То, что помешало им добраться туда, куда нужно, дало и мне шанс спастись. — Он покачал головой. — Мне жаль. Я бросил их. Но я должен был уйти, чтобы найти своих девочек.

Я снова кладу руку ему на плечо и благодарю, что он не отстраняется. Я указываю на проход, по которому он пытался пробраться наверх.

— Если ты пойдешь по этому пути, он приведет тебя к Серому Проходу. Ты станешь призраком, в котором нет ничего, кроме ненависти, и потеряешь рассудок. Если ты пойдешь по этому пути, то никогда больше не увидишь своих дочерей.

— Тогда что же мне делать? — спрашивает он удрученно. — Я не могу уйти, как ушли другие моряки. Я должен еще раз увидеть своих девочек… свою Катрию…

В голове мелькнула мысль.

— Пойдем со мной.

— Виктория, я, конечно, неправильно понимаю… ты берешь с собой из Бездны душу? — Голос Илрита отдается у меня в висках.

— Я не оставлю его здесь, — говорю я прямо, обращаясь к Илриту наедине, надеясь, что все понятно и спорить не о чем.

Возражения, похоже, причиняют Илриту боль.

— Мы не можем забрать его обратно.

— Почему? — Я смотрю ему в глаза, сосредоточившись только на нем в надежде, что Кевхан не услышит нашего спора. — Души постоянно блуждают.

Голос Илрита изменился, он словно шепчет мне через короткий туннель. Он говорит и для меня одного.

— Он превратится в рейфа.

— Мне говорили, что рейфы создаются из обиды и ненависти. Да, он был на пути к превращению, когда я впервые увидела его. Но после небольшого объяснения и времени он понял, в каких обстоятельствах находится. Он не будет обижаться на живых, поэтому не станет рейфом, — рассуждаю я. — Когда он будет готов, он перейдет на другую сторону — станет одним из тех теневых духов, которых мы видим здесь, ожидая своего шанса пересечь Вэйл. Но до тех пор он останется со мной. Если случится что-то плохое, я возьму на себя ответственность. Я сделаю то, что должно быть сделано. У меня есть на это силы, благодаря Крокану и Леллии. — Надеюсь, до этого не дойдет.

Илрит берет меня за руку.

— Ты уверена в этом?

Я киваю.

— Я не оставлю своего

человека. Он все, что осталось от моей команды; я не могу бросить его здесь. Кроме того, было бы еще более безответственно оставить его. Он может вернуться к блужданиям по Серой Впадине в одиночку; он уже был близок к этому. По крайней мере, в этом случае, если он превратится в рейфа, мы будем рядом и сможем мгновенно изгнать его. К тому же, как знать, может быть, он поможет убедить хор в том, что мы хотим сказать. Или, возможно, поможет мне понять Леди Леллию каким-то неведомым нам способом. — Я тянусь, но я найду любое оправдание, чтобы не оставлять Кевхана позади.

Подушечка большого пальца Илрита легонько гладит мой. Это движение странно интимно. Так же, как и все остальные плотские удовольствия, которым мы предавались. В этом движении — легкая уверенность и нежность. Сострадания и понимания.

— Я понимаю, почему Крокан выбрал тебя, — задумчиво произносит он. — Ты действительно великолепное создание.

— Ну что, пойдем? — Я снова поворачиваюсь к Кевхану, отвлекая его блуждающее внимание от открытия траншеи. Он, похоже, был совершенно одержим этим, пропустив нашу дискуссию мимо ушей.

— Хорошо, я пойду с тобой.

— Ты уверен, что можешь мне доверять? Даже если я соврала, что работала с сиреной? — Несмотря на то, что я получаю то, что хочу, я все еще сомневаюсь. Ощущение недостойности его доверия закрадывается в меня, как дурная привычка.

— Разве я не говорил тебе, что ты как четвертая дочь, которой у меня никогда не было? — Он сжимает мое плечо. — Каким бы я был вторым отцом, если бы не доверял тебе сейчас? К тому же, у нас обоих были свои секреты, не так ли?

Я слабо улыбаюсь сквозь боль, которую причиняют мне его слова. Подняв руку, я похлопала его по спине.

— Я никогда не говорила тебе, как я ценю тебя. Я никогда не понимала, как сильно ты заботишься обо мне. Все те времена, когда я могла бы — должна была — быть более благодарной тебе. Прости меня за то, что я не осознала всего этого раньше. За то, что не отдала должное.

— Виктория, я хочу кое-что сказать, и я хочу, чтобы ты хорошо меня выслушала: если есть кто-то, кому ты не отдаешь должное, кому ты никогда не отдавала должное… так это ты сама. Ты сделала все, что могла. Лучшее, что можно было ожидать от любого человека. Смирись с этим и оставь все остальное позади.

— Я работаю над этим. — Я киваю, а затем начинаю двигаться вперед, обратно к Вечному Морю, как маловероятное трио.

Глава 46

Выйти из Бездны гораздо труднее, чем войти. Каждый шаг по скалам и крутым склонам сложнее предыдущего, и оба мужчины стараются идти за мной по пятам. Я постоянно оглядываюсь на них через плечо, чтобы убедиться, что они все еще со мной, боясь, что если я упущу их из виду хоть на мгновение, они исчезнут совсем.