Дух демона
Шрифт:
Раскол страшил магистра.
И поэтому магистр Джоджонах, мягкий человек и искренний друг Эвелина Десбриса, надеялся, что последний уже мертв.
— Утром мы тронемся в путь, — сказал Джоджонах. — Сходи к брату Виссенти и напомни ему все, о чем мы втроем говорили. Вели ему глубоко и усердно постигать истину и крепко держаться ее. Вели ему всегда проявлять милосердие в равной степени к верующим и неверующим и исцелять телесные и душевные раны как друзьям, так и врагам. Пусть его голос звучит твердо в обличении несправедливости и излишеств, но пусть он будет нежен и ласков, произнося
Браумин Херд какое-то время обдумывал услышанное, затем уважительно поклонился и повернулся, намереваясь уйти.
— Подготовь себя к превратностям дороги, — добавил магистр Джоджонах, прежде чем открыть дверь. — Устами брата Фрэнсиса будет говорить отец-настоятель. Можешь не сомневаться, что и остальные двадцать два брата верны Маркворту. Сдерживай свой пыл, брат мой, иначе мы навлечем на себя беду раньше, чем пересечем границы обжитых земель.
Браумин Херд вновь отвесил уважительный поклон и кивнул, дав понять своему наставнику, что со всем вниманием отнесется к его словам.
Магистр Джоджонах ничуть не сомневался в этом, ибо Херд, горячая голова и кроткая душа, был дисциплинированным человеком. Он знал: брат Браумин будет поступать правильно. Джоджонах опасался лишь одного: что считать правильным поступком, если им доведется встретить Эвелина Десбриса живым и невредимым?
— Тебе известно, чего я ожидаю и на что рассчитываю, — резко произнес отец-настоятель Маркворт.
— Я буду усердным проводником для вас, отец-настоятель, — сказал брат Фрэнсис, опуская глаза. — Вы сможете беспрепятственно входить в мое тело, когда только пожелаете.
— Можно подумать, что ты сумел бы мне помешать, — хвастливо возразил старый монах.
Однако в душе Маркворт сознавал, что его слова были бравадой. Даже при его новом понимании камней одержание оставалось трудным делом, особенно тогда, когда «вместилищем» являлся сведущий в магии человек.
— Но это еще не все, — продолжал настоятель. — Тебе понятна истинная цель этого путешествия?
— Убедиться в том, что демон-дракон уничтожен, — ответил Фрэнсис. — И вообще узнать, существовал ли он на самом деле.
— Естественно, существовал, — нетерпеливо отрезал Маркворт. — Но не это главное. Разумеется, вы отправляетесь в Барбакан, чтобы узнать о том, какая участь постигла демона-дракона. А еще — и это несравненно важнее — вы едете туда, чтобы разузнать об Эвелине Десбрисе.
Брат Фрэнсис поморщился. Он знал отношение церкви к Эвелину и о его возможной причастности к взрыву на севере. Однако молодой монах не мог даже вообразить, что для отца-настоятеля сведения об Эвелине намного важнее, чем судьба демона-дракона.
Конечно, демон-дракон угрожает жизни тысяч людей, — согласился настоятель. — И страдания, причиненные этим чудовищем, поистине ужасающи. Но демон-дракон появлялся в прошлом и появится снова. Круг страданий — это судьба человечества. Угроза, исходящая от брата Эвелина, намного опаснее. Она сильнее дракона и намного разрушительнее его набегов. Поступки Эвелина и его еретические воззрения, соблазняющие
Сомнение по-прежнему не оставляло Фрэнсиса.
— По имеющимся у нас сведениям, Эвелин распространяет ересь под личиной красивых слов и внешне милосердных поступков, — продолжал Маркворт, повысив с досады голос. — Он отвергает важность древних традиций, не понимая их значимости и необходимости сохранения этих традиций ради существования церкви.
— Простите меня, отец-настоятель, — тихо произнес брат Фрэнсис, — но я думал, что Эвелин был ревностным приверженцем традиций, даже чересчур ревностным, как считают некоторые. Мне представлялось, что его недостатки лежали в другой плоскости — в излишней преданности отжившим обрядам, за которыми ему было не разглядеть правды и реалий современной церкви.
Маркворт поднял руку и, закусив губу, отвернулся, пытаясь отыскать какой-нибудь выход из этой логической западни.
— В чем-то так оно и было, — согласился он и вновь резко повернулся к Фрэнсису, отчего тот даже попятился. — В некоторых вопросах Эвелин казался таким преданным и благочестивым, что можно было подумать, что он ангел. А ты знаешь, с каким безразличием он отнесся к смерти собственной матери, не пролив ни единой слезинки?
Фрэнсис широко раскрыл глаза.
— Это правда, — продолжал Маркворт. — Он был так одержим, что кончина родной матери казалась ему пустяком. Только не будь дураком и не думай, будто его поступки основывались на истинной духовности. Нет, они были продиктованы его непомерными амбициями, что он и доказал, убив магистра Сигертона и похитив самоцветы. Эвелин представляет опасность для всего ордена, и именно он, а не дракон является главной целью вашего путешествия.
Брат Фрэнсис ненадолго задумался, потом кивнул.
— Понимаю, отец-настоятель.
— Правда? — Тон Маркворта был таким, что Фрэнсис засомневался в своем ответе. — Ты понимаешь, что вам надлежит сделать, если вы повстречаете Эвелина Десбриса?
— Нас двадцать пять сильных… — начал было Фрэнсис.
— Не рассчитывай на поддержку всех двадцати пяти, — предупредил Маркворт.
Эти слова вновь заставили брата Фрэнсиса умолкнуть. Потом он сказал:
— Но все равно нас достаточно, чтобы захватить Эвелина и вернуть его вместе с самоцветами в Санта-Мир-Абель.
— Нет. — Простота ответа Маркворта снова заставила Фрэнсиса попятиться.
— Но… — промямлил он.
— Если вы повстречаете Эвелина Десбриса, — мрачным тоном стал объяснять Маркворт, — если вы хотя бы нападете на его след, вы возвратите мне то, что было украдено, вместе с известием о смерти беглеца Эвелина. Если удастся, можете привезти мне его голову.
Брат Фрэнсис распрямил плечи. Он был отнюдь не кротким человеком, и одногодки ценили его исключительно за храбрость, проявленную в нескольких потасовках, в которых он всегда с готовностью принимал участие. И все же он никак не ожидал получить подобный приказ от отца-настоятеля Санта-Мир-Абель. Тем не менее, Фрэнсис был амбициозен и привык слепо повиноваться. Он не принадлежал к числу тех, кто при выполнении приказов руководствуется совестью.