Дух демона
Шрифт:
— Нам с ним придется сражаться, — тихо произнес Элбрайн. — Боюсь, что все к этому идет.
Вскоре Элбрайн выбрался из своего укрытия. Стемнело. Неподалеку ярко горели костры беженцев. Элбрайн пошел туда, и чем ближе он подходил, тем отчетливее слышал громкие голоса собравшихся.
— Мы должны по ним ударить, — с жаром заявил Томас Джинджерворт. — И со всей силой! Выгнать их с наших земель назад, во мрак их горных пещер.
Подойдя к огню, Элбрайн увидел, что большинство сидевших одобрительно закивали головами. Рядом с Томасом сидела Пони. На ее лице была написана
При появлении Элбрайна все почтительно умолкли и обернулись к нему, словно ожидая услышать его суждение. Обменявшись взглядами, Элбрайн и Томас поняли, что в этом споре они придерживаются разных точек зрения.
— Там сейчас нет пленников, — сказал Томас. — Самое время ударить по ним.
Элбрайн молчал, с искренним сочувствием глядя на этого человека. Он вспоминал собственные чувства, когда враги сожгли дотла родной Дундалис. Тогда и у него было лишь одно отчаянное желание: мстить.
— Я понимаю… — начал Элбрайн.
— Тогда строй бойцов в шеренгу, — прорычал ему Томас, и множество голосов подхватило эти слова.
— Я боюсь лишь, что ты недооцениваешь силу наших врагов, — невозмутимо продолжил Элбрайн. — Сколько нас и наших друзей сложат головы в этом походе?
— Ну и что, если Кертинелла будет свободной! — крикнул кто-то из беженцев.
— И Ландсдаун! — воскликнула женщина, явно беженка оттуда.
— А если нет? — спокойно спросил Элбрайн. — Если произойдет то, чего я опасаюсь, и нас отбросят и поубивают во время отступления?
— И что будет с теми, кто не в состоянии сражаться? — добавила Пони.
Эти простые слова, напомнившие об ответственности за детей и стариков, несколько охладили пыл собравшихся.
Спор продолжался и в конце концов утомил собравшихся, так и не достигших согласия. Элбрайн и его друзья все-таки одержали небольшую победу, поскольку никаких планов предстоящего сражения так и не было намечено. Элбрайн понимал состояние этих людей, возбужденных чередой радостных событий: появлением троих могущественных союзников, победой в лесной битве, благополучным возвращением Роджера He-Запрешь и вызволением последних узников Коз-козио. Неудивительно, что теперь беженцами овладело желание отвоевать родные города и покарать захватчиков, бесчинствующих в Кертинелле и Ландсдауне. Ничего — как только пыл поутихнет, эмоции уступят место логике.
Пони вполне понимала и разделяла доводы Элбрайна.
Поэтому, когда они встретились с Джуравилем в сосновой роще неподалеку от лагеря, ее немало удивили слова Элбрайна:
— Сейчас самое время нанести сокрушительный удар по врагу.
— Ты же только что говорил обратное, — напомнила ему Пони.
— Наши враги понесли ощутимые потери и утратили слаженность действий. Стремительное нападение могло бы обратить их в бегство, — сказал Элбрайн.
— Могло бы, — мрачно повторил Джуравиль. — А могло бы погубить немало наших воинов.
— Вся наша жизнь — риск, — ответил Элбрайн.
— Нам вначале следовало бы отправить всех, кто не в состоянии сражаться, в Палмарис, а уж потом строить планы нападения на Кертинеллу и Ландсдаун, — высказал свою точку зрения эльф. — В
— У нас есть там союзники, — ответил Элбрайн. — Но они более озабочены охраной собственных границ, и это вполне понятно. Нет, если сейчас мы сможем со всей силой ударить по Коз-козио и выбить его из городов…
— А сумеем ли мы удержать эти города? — с иронией спросил эльф.
Разношерстное и плохо обученное войско беженцев, способное держать оборону, — это действительно выглядело смехотворным.
Элбрайн опустил голову и тяжко вздохнул. Он понимал, что Джуравиль не хотел обескуражить его, а своими доводами и замечаниями пытался заставить его быть внимательным к высказываемым идеям и продумывать их до мелочей. Но для тех, кто глядел на мир глазами людей, прагматичные и высокомерные взгляды эльфов часто выглядят несколько обескураживающими. Джуравиль не мог понять, какое отчаяние владеет Томасом и остальными и насколько опасным это отчаяние вскоре может стать.
— Если мы выбьем Коз-козио Бегулне и его приспешников из обоих городов, — начал Элбрайн, медленно выговаривая каждое слово, — то весьма возможно, что многие союзники поври просто разбегутся и даже прекратят войну. Ни гоблины, ни великаны не питают никакой любви к поври. Они ненавидят карликов так же, как ненавидят людей. Думаю, что только власть главаря заставляет их держаться вместе. И хотя великаны и гоблины в прошлом были союзниками, между ними никогда не существовало симпатий. Мы знаем, что подчас великаны не прочь закусить гоблинами. Давайте уничтожим главаря, эту связующую силу, и тогда увидим, каковы будут последствия.
Теперь уже эльф вздохнул.
— Ты всегда стремишься к максимально возможному, — тихо сказал он, словно примирившись с позицией Элбрайна. — И всегда достигаешь предела.
Элбрайна это задело: надо же, эльф взялся его критиковать.
— Разумеется, — сказал Джуравиль и вдруг широко улыбнулся. — Разве не этому учили тебя эльфы?
— Значит, мы договорились? — радостно спросил Элбрайн.
— Я так не говорил, — заметил Джуравиль.
— Если мы не ударим по ним, — почти прорычал Элбрайн, — если не воспользуемся создавшимся преимуществом… тогда, скорее всего, мы окажемся в том же безвыходном положении, из какого нам однажды уже пришлось выпутываться. Коз-козио перегруппирует и усилит свое войско и вернется. Он опять навяжет нам лесное сражение, потом еще одно, и рано или поздно мы выдохнемся. Коз-козио, несомненно, взбешен недавним поражением, а также исчезновением пленных.
— У него даже могут возникнуть подозрения, что в здешних краях появился воитель Полуночник, — добавила Пони, вызвав удивление ее собеседников.
— Коз-козио Бегулне помнит нас еще по Дундалису, — пояснила Пони.
Джуравиль кивнул. Он вспомнил засаду, однажды устроенную этими тварями для Полуночника. Чтобы выманить его из леса, они вырубили его любимую сосновую рощу. Правда, в ловушку попали устроители засады — так всегда случалось, когда поври, гоблины и великаны придумывали что-то против Полуночника и его сильных и умных друзей.