Духовное просветление: прескверная штука
Шрифт:
внезапнее, чем следующий вздох,
и навсегда вне твоей досягаемости.
Его не нужно искать, так как нельзя найти.
Его нельзя найти, так как нельзя потерять.
Его нельзя потерять, так как это
ни что иное, как то, что ищет.
Парадокс в том, что никакого парадокса нет.
Ну не прескверная ли это штука?
Джед МакКенна
Большие идеи
Для встречи с сотнями
Я странствую по миру;
И грязная трава
Мой солнечный загар стирает.
Стою я, сам, в потоке и смеюсь.
– Руми –
Легально я являюсь владельцем дома. Это величественный и богато украшенный дом сельского джентльмена со множеством комнат, построенный в 1912 году. Его история такова, что два преуспевающих джентльмена имели вид на одну даму, и каждый из них построил прекрасный дом, какой только мог. Они оба сделали ей предложение, положив, что она выйдет за того, чей дом окажется лучше. Впервые я услышал эту историю в офисе моего адвоката перед подписанием бумаг. Его секретарь был полностью посвящён в историю моего дома. Я с нетерпением ждал, чтобы узнать, чем же закончилось это дело, выиграл ли мой дом. Он выиграл. В спортивных интересах другой дом был сожжён несколько лет спустя.
Хорошая история. Если она была выдумана или исправлена, я не хочу об этом знать. Мне она нравится такая, какая есть.
Дом расположен в на востоке центральной Айовы, около двадцати миль от Айова-сити и в получасе езды от реки Миссиссиппи. Нам повезло, что здесь есть немного красивых холмов, в отличие от совершенно плоских, присущих Айове, ландшафтов. У нас несколько акров леса и дюжина голых акров, небольшая речушка (приток Миссиссиппи), маленький пруд, и мы со всех сторон окружены сельскими угодьями. Остров в море кукурузы.
Дом обёрнут верандами, глядит широкими окнами и красуется множеством декоративных деталей, которым я не знаю правильных названий. Внутри полным-полно встроенных шкафчиков со стеклянными полочками, дубовые полы, потолочные балки и множество деталей ручной работы, которых, говорят, уже нигде не сыщешь. Во всяком случае, это великолепный старый дом, и я не видел ничего подобного за все двенадцать, или около того, лет в Айове. Нельзя сказать, что он самый большой или самый лучший или что-то в этом роде, просто он особенный и уникальный. А самое главное, тихий. Ближайший сосед находится более чем в миле отсюда, а ближайшее шоссе в пяти милях – далеко за пределами поля зрения и слуха.
Я сказал, что являюсь легальным владельцем дома, чтобы отметить, что я, тем не менее, чувствую себя здесь, как гость. Королевский, но всё же гость. Это дом Сонайи, и он стал им с первого дня её появления в нём. Она управляет им с чердака до подвала. В её руках пища, обслуживание, уборка и деньги. Она ведёт список гостей. Если б не Сонайа, этот дом, возможно, давно превратился бы в ветхую развалину.
Сейчас утро. Я сижу в зале с телевизором и смотрю мировые новости. Мне нравится смотреть телевизор. Я больше наблюдатель, чем участник. Фильмы, программы, новости, шоу (типа Chauncey Gardener), я люблю смотреть. Я не принимаю ничью сторону, не беспокоюсь ни о чём, я наслаждаюсь драмой. Я не смотрю спорт или мыльные оперы, потому что для меня таковыми служат новости: свежий урожай шутовских выходок.
Вошёл Мартин и сел в соседнее кресло. Он пришёл не для того, чтобы смотреть новости. В переоборудованном подвале есть другой зал с телевизором для гостей. Мой находится на втором этаже, и он устроен намного более удобно, чем тот, внизу. И здесь и там есть спутниковые тарелки, но там, в подвале, не совсем темно, тогда как мой зал наверху – спасибо Сонайе – устроен как домашний кинотеатр, которые устраивают у себя богатые люди. Здесь только два кресла с туго набитыми спинками, и двойные занавески, чтобы было темно; широкоэкранный телевизор, видео, DVD плэйер, консоль для игр, система "звук вокруг" и всякие электронные штуки для управления всем этим. Правда, классная комната, и уж точно необычная для сельского дома Айовы.
В основном принято, что каждый может зайти, если дверь открыта, и сесть на другое кресло, если оно не занято. Другое дело – расположен ли я к разговору или нет, что в сущности зависит от того, расположен я к разговору или нет. Закончился интересный эпизод о независимости Тайваня, и я стал листать каналы в поисках чего-нибудь интересного. В это время дня много финансовых новостей. Мне неинтересны финансовые новости, да и любые новости, где не происходит ничего грандиозного. Ничего грандиозного не происходило. Я посмотрел канал погоды на предмет тайфунов, ураганов или наводнений, но всё было спокойно. Ну, ладно.
– Ты в обуви, – сказал я Мартину.
– О, госсп, – пробормотал он и снял сандалии. Он задвинул их за кресло, чтобы Сонайа не заметила, если вдруг заглянет, но Сонайа замечает всё, и Мартин это знает. Может я и известный просветлённый, к которому все приходят, но Сонайа всевидящая и всезнающая хозяйка дома, и даже я в её присутствии всего лишь ещё один безмозглый пацан.
Я смотрел в телевизор, а Мартин смотрел на меня. Он хотел поговорить. Быть может, я должен был ответить отрицательно на его уловки, но по телеку ничего не было, а Мартин временами бывает интересен. Я кивнул слегка сердито, и он начал.
– У меня получилось выполнить ваше задание, – стартовал он с энтузиазмом. Мне не понравилось слово "задание", но оно и вправду довольно точное, так что я ничего не сказал.
– Напомни-ка мне, – сказал я, хотя не нуждался в напоминании.
Мартин провёл больше двадцати лет в рабстве у одного из самых известных духовных лидеров запада, и вышел оттуда с головой полной псевдо-индуистской белиберды, туго завязанной в гордиев узел. Я пытался облегчить ему задачу, предложив александрово решение – разрубить узел одним ударом, вместо того, чтобы потратить ещё пару десятков лет на то, чтобы пытаться развязать его, но Мартин не спешил отбрасывать свою систему верований, куда входила также и преданность.
Во время нашей прошлой встречи Мартин принёс книгу и прочёл мне пару дюжин станций из учений его бывшего гуру. Слова принадлежали, конечно, огромному уму, излагающему на тему о вечных тайнах, и я легко смог понять, почему искатели столпились вокруг столь безграничного понимания, но когда Мартин закончил чтение, я абсолютно не представлял себе, о чём только что говорилось. Но что ещё важнее, Мартин тоже не знал этого, хотя и думал иначе.
Чтобы прояснить это для него, я дал ему "задание" ужать то, что он прочёл мне, до одной связной мысли – одного ясного предложения. Идея этого задания пришла мне в голову, когда я слушал, как Мартин с дрожащим энтузиазмом читал непонятные слова своего бывшего гуру. Я был потрясён экзальтированной способностью такого мудрого человека смешивать несколько простых концепций вместе таким образом, что они звучали возвышенно и глубоко, не выражая при этом ничего особенного.